При других обстоятельствах Зоя вздохнула бы с великим облегчением, однако на этот раз все было иначе. Она сообразила, что ждала и надеялась наткнуться на то, чего обычно так боялась. Столкновение такого рода положило бы коней сомнениям, ответило сразу на все накопившиеся вопросы.

Она уже готова была разочарованно закрыть колебательный контур своей психики, когда нервных окончаний коснулось что-то темное и очень сильное. Не паутина, о нет, но что-то столь же потенциально опасное – мучительное, нездоровое желание. Оно мигало во мраке комнаты, как неисправная неоновая вывеска.

– Он чего-то отчаянно желал… – прошептала Зоя. – Просто умирал от желания заполучить это…

– Моей смерти он желал, чего же еще.

Поскольку говорила она сама с собой, то вздрогнула и повернулась. Итан у стола перебирал какие-то фотографии.

– Что это?

– Иди, взгляни.

Зоя приблизилась и встала напротив, отделенная от него столом. Итан повернул к ней то, что оказалось фотокопиями газетных статей. Некоторые были трехлетней давности, некоторые почти совсем свежие, но обязательно из лос-анджелесских газет. Первый же заголовок заставил Зою покрыться ледяной испариной.

«Смерть в открытом море.

Тело Саймона Уэндовера, в прошлом главы частной инвестиционной компании, было выловлено сегодня утром в заливе Санта-Барбары. По предварительной версии, он упал с борта собственной яхты, на которой три дня назад отплыл в открытое море.

Полиция опросила персонал дока, где обычно стояла на причале яхта Уэндовера. Все единодушно утверждают, что тот предпочитал плавать в одиночку и отлично управлялся с такелажем, даже по ночам.

Имя Саймона Уэндовера прогремело в прессе примерно месяц назад, когда на заключительном заседании суда он был оправдан по всем пунктам обвинения в убийстве Дрю Труэкса, владельца компании «Трейс энд Стоун индастриз».

За ходом судебного процесса с живым любопытством следила вся южная Калифорния, в том числе из-за ряда разоблачений касательно недавних финансовых сделок обвиняемого. Возникший при этом скандал негативно сказался на имидже нескольких крупных инвесторов и подорвал доверие акционеров компании…»

Зоя взяла другую копию, намереваясь лишь бегло просмотреть статью, но последний абзац привлек ее внимание.

«…полиция признала, что вскрытие, в самом деле, обнаружило в крови погибшего следы сильного наркотика».

Она подняла глаза и поймала выжидающий взгляд Итана.

– В числе прочего Уэндовер промышлял и наркобизнесом, – заметил он спокойно. – Причем сам лично пробовал товар.

– Случается сплошь и рядом, – согласилась Зоя. – Такой уж это рисковый бизнес.

И занялась следующей статьей.

«…поэтому следствие склоняется к выводу, что именно большая доза наркотика послужила косвенной причиной смерти Саймона Уэндовера. Никаких признаков стороннего вмешательства не найдено».

– Меня одним из первых вызвали для дачи показаний, – сказал Итан, шурша фотокопиями. – Но у меня было несокрушимое алиби.

– Ни минуты не сомневаюсь, – сказала Зоя, а про себя подумала: у кого и быть, как не у него. Он, прежде всего, неглуп.

– Думаю, никто особенно не рвался заводить дело об убийстве, – продолжал Итан. – Полиция не хуже моего знала, что это за птица.

Закончив просмотр, Зоя взяла еще одну внушительную стопку документов, на сей раз распечаток фотографий Итана, явно с газетных страниц. На одних он в суде отвечал на вопросы со свидетельской скамьи, на других входил или выходил из здания суда вместе с Бонни. На одной его даже запечатлели покидающим роскошную, предположительно серебристую «БМВ». Вот он переступает порог бизнес-центра, выстроенного в ультрасовременном стиле, с вывеской сбоку – «Труэкс секьюритиз», внушительными стальными буквами.

– Помнится, фотографы не покидали здания суда все время процесса, – пояснил Итан. – Так и мельтешили вокруг. Осадили не только мою контору, но и дом, где жила Бонни с детьми.

– Что за кошмар для всех вас! – посочувствовала Зоя.

– Не люблю об этом вспоминать. – Итан отмахнулся, давая понять, что хочет закрыть тему, и принялся осматривать номер. – Знаешь, что интересно? Вот Уэндовера не стало, и я думал, что это поставило точку на всей истории. Сама видишь, как сильно можно ошибаться.

– Давай рассуждать логически. Если кто-то, в самом деле, пытается отомстить и если верить Гарри, что это не один из тех, кто когда-то выжил тебя из Лос-Анджелеса, тогда кто это может быть?

– Не знаю.

– Как насчет кого-нибудь из родственников Уэндовера? Или друга? Кого-то, кто до сих пор скорбит о нем?

– Родственников у него не было, назвать кого-то его другом тоже не могу. – Итан присел на корточки и заглянул под продавленную кровать. – Это был одиночка, классический пример одиночки, до такой степени, что его фото можно было, смело поместить в словаре под этим словом. Можешь мне поверить, я проверял, причем заглядывал в его прошлое чуть не со дня рождения. Мать, наркоманка, умерла, когда ему было три года. Отца не знает. Рос в детском доме, потом у приемных родителей, которые менялись чуть не каждую неделю. Ни друзей детства, ни домашних животных, ни продолжительных отношений, ни детей.

– Но он ведь был женат?

– Зачем? Ему довольно было рядом хорошенькой мордашки. Менял женщин как перчатки, а от брака шарахался как от чумы.

Из мебели, кроме кровати, стола и стула, в номере была только прикроватная тумбочка, совершенно пустая.

Во встроенном шкафу в армейском порядке висели вешалки с белыми рубашками и черными брюками, одинакового кроя и, вероятно, фирмы. В углу стоял вещмешок цвета хаки.

– Что за аккуратный и педантичный человек! – высказалась Зоя.

– Я бы сказал, армейский.

– Почему ты так уверен?

– Выправка. Это мне сразу бросилось в глаза. – Наскоро обшарив карманы каждого предмета одежды (понятное дело, там не оказалось даже мятой бумажки от жевательной резинки), Итан расстегнул вещмешок. Зоя, предвкушая важные открытия, подступила ближе и была разочарована, увидев, что внутри пусто.

– Черт! – в сердцах сказал Итан, потом призадумался. – Странно… Бранч оставил одежду на вешалках, а из мешка все забрал…

Он поднялся и направился в крохотную, чуть побольше шкафа, ванную. Постояв с минуту и оглядевшись, хмыкнул.

Зоя уже научилась различать его хмыканье. Данный звук означал, что что-то не стыкуется, причем по большому счету. Она подошла и тоже обвела взглядом ванную, а вернее, совмещенный санузел. На полке красовались все необходимые предметы туалета; бритвенный прибор, крем для бритья и лосьон, зубная паста – но они были настолько безликие, что каждый мог быть куплен в любой мелочной лавке страны.

– Не оставил нам никакой зацепки.