Ну не свинство — да?

Он им банду на блюдечке с голубой каемочкой, а они ему хрен без каймы. Ну что за дуболомы сидят там, наверху? Или, наоборот, не дуболомы?..

Все это сильно напоминало ту, первую, войну, о которой у всех были не лучшие воспоминания. Когда войскам, суясь своим длинным носом даже в операции батальонного масштаба, вязала руки Москва. Ведь сколько раз было, когда измотанная неразберихой, отвратительным снабжением и наскоками сорвавшейся с цепи прессы армия, не благодаря, а вопреки всему, брала в кольцо целые бандитские формирования, собираясь раскатать их штурмовой авиацией, а сверху приходил приказ, пришпиливающий «сушки» к взлетно-посадочным полосам, предписывающий пехоте отойти с занятых, где они уже успели закрепиться, позиций, организовав коридор, по которому боевики преспокойно, на их глазах, даже не прячась, уходили к себе в горы. А потом в радиоперехватах полевые командиры хвастались друг другу, что могут управлять федералами через Москву по прямым телефонам.

Так ведь и управляли!

Так неужели и теперь тоже?

Или… Или он ни черта не понимает…

И все-таки Виктор Павлович был не дурак. Умный был мужик Виктор Павлович! Потому что все понимал как надо! Всегда понимал и теперь — понял!

Понял — что ни черта не понимает!..

По длинному, тихому, где не было посетителей и прочей праздно шатающейся публики, коридору шел человек. В форме. Шел, зажимая в руке лист бумаги.

Перед одной, в общем-то совершенно неприметной, без табличек, надписей и секретарш, дверью он остановился и, привычно оправив на себе китель, постучал. За этой дверью сидел его непосредственный начальник. Но не в смысле, что штаны просиживал, а в смысле на своем месте сидел. Потому что армия, она большая, и не все в ней должны по передовой бегать, у некоторых передовая на непосредственном их рабочем месте. Там, где они сидят.

— Разрешите, Анатолий Михайлович?

— Заходи. Что у тебя?

Что-то было, иначе бы он не пришел. Вопрос — что? И куда? В лоб или по лбу?

— «Тромбон» дал о себе знать.

«Тромбон», потому что агенты имеют право выбирать себе клички сами, а этот в детстве учился в музыкальной школе, которая ему запала в душу и в печенку.

— Радиосигнал получен сегодня в семь сорок три из пятьдесят седьмого квадрата.

Новость была радостная. Раз вышел на связь, значит как минимум — жив!

— Информацию сняли?

— Снимают. На место выслана оперативная группа…

Оперативная группа в количестве четырех человек, с общевойсковыми документами и еще одними, на тот случай, если общевойсковых будет недостаточно, прочесывала пятьдесят седьмой квадрат.

Для всех они были саперами.

Для тех, кого не удовлетворит «саперная» версия, — следственной бригадой Военной прокуратуры, ведущей розыск захоронений времен первой кампании.

До нужного им квадрата их подбросила «вертушка». Вся Чечня была разбита на пронумерованные квадраты. Так было удобней, чем если запоминать все населенные пункты, речки и помеченные цифрами, обозначающими метры, безымянные высотки. Знаешь квадрат, значит, гораздо быстрее сориентируешься и найдешь то место, которое нужно.

Пятьдесят седьмой квадрат был не такой уж маленький, но они по нему не рыскали, так как шли по сигналу радиомаяка. Сразу туда, куда нужно. Снятие тайников было для них рутинной работой, потому что маячки на территории Чечни, а случалось, и Дагестана и даже сопредельной Грузии «пищали» не так уж редко. Век новых технологий вносил в их работу свои коррективы. Раньше бы им пришлось здесь не один десяток метров на брюхе исползать.

— Левее…

Еще левее…

Вот он!

Тайники разведчиков — это вам не флибустьерские тайники, которые в книгах и кинофильмах живописно метят развернутыми в нужную сторону скелетами, эти тайники — скучные тайники. Конкретно этот был обыкновенной, наполовину ржавой консервной банкой из-под кем-то съеденной сгущенки. В которую была вложена бумажка с наспех написанными каракулями.

«Саперы» вызвали по рации «вертушку», которая доставила их на военный аэродром. Первым же «бортом» банка из-под сгущенки со всем содержимым улетела в Москву.

Шифровальщики перевели «каракули» на удобоваримый русский и с соблюдением всех полагающихся ритуалов — по спискам и под расписки — передали шифровку в распоряжение офицера, курировавшего Тромбона, а уже тот доставил ее Анатолию Михайловичу.

В шифровке Тромбон кратко сообщал, что у него все в порядке, что он включен в группу, по всей видимости, диверсионную, которая, по его предположениям, должна будет совершить серию терактов на территории России, и, самое главное, оговаривал места закладки тайников, посредством которых будет осуществляться его связь с Центром.

И все. И никаких там тебе прямых передач на спутники с помощью пришитых к ширинке и закамуфлированных под пуговицы передатчиков. Работа «по старинке», она хоть и выглядит менее эффектно, зато отработана и отшлифована поколениями армейских разведчиков, которые еще к немцам в дальний тыл ходили и в их комендатурах переводчиками работали. Спутники — это, конечно, здорово, но тайники — оно понадежней будет! Особенно когда предстоит сто раз переодеваться и неделями по горам скакать, участвуя в боевых действиях на стороне бандформирований.

Анатолий Михайлович был доволен, вернее, был рад.

Тромбон нашелся и дал каналы связи. А мог бы и сгинуть — запросто, как многие другие до него, не оставив после себя ни следов, ни даже могил — лишь соответствующую отметку в личном, деле. Потому что — такая работа…

Их — работа.

В тихих, еще «совдеповских» кабинетах, в комплексе неприметных, под одним забором зданий в ближнем Подмосковье трудились люди. Раньше бы сказали — в глубоком тылу. Впрочем, про них можно так сказать и сейчас. Чисто выметенные асфальтовые дорожки, клумбы с цветочками, птички на деревьях, разлинованные белым служебные автостоянки, ряды машин — все больше «шестерок» да «десяток»… Никакого тебе свиста пуль, взрывов и смертных криков — тишь да гладь да божья благодать, как в элитном подмосковном санатории.

Но из этой санаторной «благодати» до Чечни, Афгана, Таджикистана, Сербии… до безвестных могил, разбросанных по всему свету, было даже ближе, чем до Кольцевой автодороги — направо по коридору, по лестнице вниз, на второй этаж, до двери секретной части, где выдают командировочные предписания, отсюда — «к черту в пасть».

Путь Тромбона тоже начался здесь.

А закончился в… пока пятьдесят седьмом квадрате.

— Расчистите подходы к «ящикам», — приказал Анатолий Михайлович.

А то, не дай боже, кто-нибудь из своих пристрелит ненароком закладывающего шифровку в тайник Тромбона, приняв его за чеченского боевика. Которым тот и является…