с целью уничтожения баз нелегалов, как и самих их обитателей. Но солдатики, умеющие стрелять в ростовые мишени из разных положений, делать перекаты, прикрывать друг другу спины, метко кидать гранаты, все равно не могли сравниться с матерыми сталкерюгами, если находили таких. Нередко пара сработанных сталкеров надолго задерживала солдатиков в положении мордой в землю либо оставляла лежать их там насовсем. Тут уже зависело от самих солдат, если их офицер оказывался упрямым сукиным сыном и не оставлял выбора ни солдатам, ни сталкерам, такая экспедиция, как правило, становилась последней для них, поскольку, как только ПДА приносило известие о гибели сталкера, ближайшие окрестности наполнялись отнюдь не добрыми стрелками, и иногда месть нелегалов доходила даже до зачистки тогда еще слабых блокпостов.

Но со временем, когда военные поняли, что нелегалов не искоренить, а поток артефактов восполнять больше некому, да еще получив пару раз по шапке и по погонам за потерю как в личном составе, так и добровольных неофициальных сотрудников НИИ, коими после смерти называли в бумагах некоторых сталкеров, вояки угомонились. Они стали закрывать глаза на усталых, шрамированных людей, в битом кислотами, подпаленном обмундировании, показывавших сомнительные бумаги и несущих за плечами рюкзаки, содержимое которых, согласно документам, принадлежало все тем же НИИ. Они даже стали (конечно, за очень неусловное вознаграждение) подсказывать незаминированные тропы, графики смен и благоприятные маршруты тем сталкерам, у которых не было подходящих бумаг. В целом жизнь у периметра закипела, но все же выстрелы со стороны забора по движущимся внутрь периметра людям не исключались.

Долг же теперь со своей стороны сделал беспрецедентный шаг для нелегалов. Опасаясь, что неизвестный мутант, разобравшись с основными силами, двинет на Росток, Воронин объявил о всеобщей демобилизации, согласно которой все сталкеры на Ростке живут и харчатся за счет Долга, получают боеприпасы при необходимости, но не имеют права покидать территорию Ростка, иначе такое поведение расценивается как дезертирство, что чревато осложнениями для нелегала. Пришедшие на Росток сталкеры, попав под такое определение, роптали, срочно скидывали предупреждения на ПДА своим товарищам, но часть сталкеров, вдруг неуютно почувствовавшая себя вблизи от невероятного мутанта, сама пошла на Росток, другая же часть, полагая, что Долгу пришел конец и поделом, а потому от Ростка надо держаться подальше, разошлась по схронам и к Кордонам. Деревня новичков оказалась переполнена ветеранами Зоны, которые здорово проредили бездонные запасы Сидоровича в водке и провизии.

День шел за днем, никакого движения со стороны неприступного Рыжего Леса не было. Робкие патрули, весь день прикрывавшие друг другу спину и, не отрываясь, глядевшие в бинокль на кромку леса, не докладывали ровным счетом ничего, за исключением появления отдельных сталкеров, пытавшихся поживиться оружием, гаджетами или еще чем на поле сражения, а заодно посмотреть на уже увядающие невиданные аномалии, все медленнее и ниже крутившие стальные машины. Погибших солдат практически не было среди останков кровососов, псевдогигантов и снорков, кроме того, бо́льшая их часть ушла вслед за контролерами в сторону ЧАЭС, оставив страшные мысли о возможной встрече с ними в будущем.

Постепенно сталкеры сначала под особым разрешением начали расходиться с Ростка, затем Долг, организовав систему оповещений, на случай активности мутанта снял со сталкеров положение о невыходе с Ростка, дополнительно установив несколько десятков крупнокалиберных пулеметов на крышах зданий и ДОТах.

Воронин, доведенный до предела сложившуюся ситуацию, одновременно надеясь, что у него будет время восстановить как моральных дух Долга, так и его состав, вместе с тем увеличив количество, огневую мощь и выучку состава, вместе с новым помощником копошился по делам сталкеров, выискивая ниточку, которая могла бы подсказать, с чем они имеют дело. Изначально его предположение о чистокровном мутанте было смело отвержено Янтарем, засыпавшим его кучей бесспорных доводов и примеров. Совместно с учеными проверенными людьми был сделан вывод о человеческом участии в событиях, причем, скорее всего, надо искать сталкеров со слишком насыщенным прошлым, часто ходившим и возвращавшихся из глубокой Зоны. Лесник отметался сам собой, поскольку его алиби подтвердили сразу два первых человека Янтаря.

– Глеб Борисович был болен и был у нас на лечении. Вот его медицинская карта, результаты обследований и анализы, – говорил высокий лобастый очкарик, безапелляционно глядя Воронину в глаза.

– Хорошо, хорошо, – отвернувшись и поморщившись так, словно ему под нос сунули эти самые анализы, ответил Воронин.

Таким образом, из целой кучи легендарных сталкеров Зоны было выбрано всего восемь подозрительных персон, поведение и знания которых и ранее вызывали у Воронина подозрения, а теперь только несколько фактов сдерживало его от того, чтобы объявить их вне закона и назначить награду за их головы. Двое из них были за периметром и под напором Воронина ему даже дали понять, на кого теперь работают эти люди, что автоматически отметало их из списка. Еще двое были в особой психиатрической лечебнице, специально построенной для выходцев из Зоны, и они находились и до сих пор находятся там под ежечасным контролем лечащих врачей. Еще двое погибли ранее, и нашлись свидетели, видевшие их трупы и принесшие ПДА. Причем данные сети и данные свидетелей были проверены, все сходилось: действительно, сталкеры погибли в присутствии свидетелей. Еще двое, как ни странно, на период событий находились непосредственно на Ростке, и после событий, согласно введенному положению, просиживали свои задницы в баре «Сто рентген». Остальные легенды Зоны уже были многократно мертвы и бесполезны для дознания.

Бессильно скрипнув костяшками кулаков, осознав ситуацию, генерал устало откинулся на спинку кресла. Теперь он находился в своем кабинете. Потертое сукно серого стола с пятнами ожогов от сигарет и потертостями от рук генерала ровно и спокойно отражало свет нескольких ламп. В камине, который приказал растопить Воронин, потрескивали дрова, чучела же мутантов, ранее украшавших стены кабинета, он приказал вынести, вместо них вывесив образцы новейших моделей оружия. Он не хотел видеть чучела – ему казалось, они скалились и ухмылялись, глядя на его бесплодные попытки раскусить их тайну. Деревянный пол, покрытый короткошерстным ковром, гасил звуки шагов топающего по нему время от времени генерала, по своему обыкновению в раздумьях державшего руки в замке за спиной.

Принесли чай в термосе. Булькнув стакан горячего крепкого напитка, Воронин, не ощущая его жара, прищурившись в пылающий камин, прихлебывал, не сдаваясь и продолжая раскручивать ситуацию. По всему получалось, что что-то они упустили, кто-то прошел сквозь пальцы, не оставив им зацепки. Это генерал чувствовал нутром, как лиса, сующая свой острый нос в мышиную норку, безошибочно определяет, есть ли там постоялец или нет. Воронин ждал. Рано или поздно Зона выкинет след, он