к остальным двум, и направляюсь к выходу. В коридоре послышался голос дворецкого. Выхожу и вижу, что он отчитывает горничную Лизетту за плохую уборку в одной из комнат.

— Почему ты постель не поменяла? Может, мне самому это сделать? — отчитывает её дворецкий.

— Ну… — виновато говорит Лизетта. — Я проспала, и не успела.

— Знаю я, как ты проспала! Ночью по всему замку был слышен ваш с Орвином хохот, — возмущается дворецкий.

— А когда мне ещё с ним поболтать, если днем я работаю? — опустив голову, бормочет Лизетта.

— Ты ещё смеешь мне возражать? — наступает на нее Альфред.

Я понимаю, что пора вмешаться.

— Альфред, отстань от Лизетты. Она всегда была исполнительной.

— Господин, — он переключается на меня, — я лишь хочу втолковать горничной, что нужно серьезно относится к обязанностям.

— Думаю, она всё поняла, и больше так не будет, — говорю ему и смотрю на девчонку: — Лизетта, беги работать!

Горничная кивает и скрывается в коридоре, избегая дальнейших нотаций. Я снова обращаюсь к Альфреду:

— Повозку мне запрягли?

— Да, господин. Мариус подогнал её к крыльцу и открыл ворота, — шустро отвечает дворецкий.

— Это ещё что?

Быстро спускаюсь вниз, откуда доносится хохот Алисии. И что же я вижу — она бросает Шкиперу жареную картошку, а тот ловит её ртом. А Рико, почему-то весь в синей краске, стоит перед зеркалом, любуясь собой. Непонятно, что тут происходит, но всё же, подходя к вешалке за своим плащом, спрашиваю:

— Краска отмоется?

Алисия, увидев меня, говорит:

— Ага! Этот балбес залез в чан с каким-то варевом у Савелия внизу. Но тот сказал, что всё быстро сойдет.

— И что, он даже не ругал его? — хмыкаю я, накидывая плащ.

— Нет. Он уже смирился с жизнью под одной крышей с ними.

— Ясно, — застегнув плащ, шагаю к выходу, но резко останавливаясь, бросаю на Алисию шутливый взгляд: — А чего ты не спрашиваешь, куда я иду?

— Э… А зачем? — удивляется она.

— Но ты ведь всегда спрашивала.

— Это потому, что мы были одни, а сейчас есть Квазик и гвардейцы, — улыбнулась она.

— Ясно, значит, я больше не нужен тебе для защиты? — ухмыляясь, говорю ей, и иду к выходу.

— Да ладно, Джон! — смеётся Алисия. — А куда ты, кстати?

— На рынок.

— А почему просто слуг не пошлёшь? — разводит руками она.

— Мне нужно самому глянуть, — выхожу на крыльцо.

— А что купить хочешь? — кричит она мне вслед.

— Увидишь!

— О-о… — тянет Алисия. — Как всегда, мистер-загадка.

— Ага! — отвечаю ей и забираюсь в повозку у крыльца.

Усевшись на козлы, хватаю поводья и трогаюсь с места. Повозка неспешно покатилась, а я, размышляя, понимаю, что мне действительно, самому интересно увидеть, что происходит в Мальзаире. Хотя я знал, к чему приведет сухопутная атака арданцев, а события последних дней не особо удивляли меня новостями.

Размышляя об этом, я выехал на дорогу, дернул за поводья, и лошади побежали быстрой трусцой. Быстро добравшись до развилки, я встретил большую группу крестьян, бредущих в Мальзаир.

Проезжая мимо них и приостанавливая лошадей, спрашиваю у двоих:

— Мужики, вы откуда?

Один немолодой крестьянин ответил:

— Из деревни Сокольничей. Два дня уже идем сюда, все ноги до крови стёрли.

— Вашу деревню сожгли? — спрашиваю ещё.

— Мы сбежали оттуда раньше, ещё до атаки. Но потом видели издали, как она полыхает, — говорит второй старик.

— Ясно! Садитесь, подкину до города, — предлагаю им.

Мужики, не скупясь на благодарность, забрались ко мне в повозку. Проехав пару метров, я увидел ещё одного старика с худым чёрным котом, послушно идущего рядом, как собака. Старик, на ходу жуя кусок хлеба, не забывал при этом про своего кореша, угощая его мякишем.

Притормаживая возле них, спрашиваю:

— Ваш четвероногий друг?

— Ага, — кивает старик. — Всё, что у меня осталось. Не знаю, как мы с ним дальше проживём, но зато оба живы.

— Забирайтесь, подкину до города.

— Спасибо, добрая вы душа!

Он подсадил кота в повозку и забрался сам. Я достал из кошеля горсть монет и протянул ему. Старик вопросительно уставился на меня, не ожидая такой щедрости.

— Это вам на еду с котом, на первое время, — поясняю.

— Ох, всегда знал, что у людей, любящих животных, доброе сердце, — старик даже прослезился и смахнул слезинку рукавом.

Потянув за поводья, снова трогаюсь с места. Вот так и еду дальше, подбирая по пути людей. Усадил в повозку нескольких тёток с детьми, старушек, которые, непонятно каким образом, нашли в себе силы и прошли пешком такое большое расстояние пути. Но, как говорится, хочешь жить — всё осилишь.

Довольно быстро добираюсь с ними до Мальзаира, а уже при въезде в город высаживаю пассажиров. Попрощавшись со мной, и ещё раз поблагодарив, они побрели в город в поисках ночлега или хоть какого-то приюта. Мне же, пришлось с трудом пробираться в сторону рынка — новоприбывших беженцев так много, что им даже на тротуарах места почти не хватает.

Неспешно проезжаю по улочкам, а в это время, со всех сторон до меня доносятся рыдания, стоны и бесконечные разговоры и жалобы. Многие люди озлоблены, недовольны, и раздражены. Но, как я понимаю, в палате общин никто не успевает решить проблему размещения беженцев. Так что, ещё совсем не ясно, чем всё это закончится.

Размышляя об этом, только через сорок минут добираюсь до рынка на площади. Наконец, попав туда, оглядываюсь по сторонам, осматривая торговые лавки. Да уж, выбор товаров во многих уже довольно скудный. Видимо, местные в панике раскупили, боясь, что в такой обстановке в городе пригодится всё. Да и беженцы, у которых водились деньжата, явно тоже постарались очистить запасы лавок.

Но меня, среди всего этого, интересует только шатёр торговца животными, ради которого я и пробирался сюда. Объехав всё место, торможу, соскочив с козел на землю, и подходя к шатру, сразу замечаю, что покупателей здесь тоже немного, но меня это очень даже устраивает.

Зайдя внутрь, окликаю торговца, кормящего сверчками ящериц за стеклом. Услышав мой голос, он с улыбкой оборачивается и, забыв своё занятие, говорит:

— О, снова вы! Здорово!

Быстренько пробежавшись глазами по немногочисленным клеткам, спрашиваю у него:

— Товара,