– Стой спокойно, Энн, – упрекнул он меня, положив руку мне на живот. Два пальца скользнули в меня, потирая внутри что-то, что вызывало восхитительные ощущения. – Ну давай, ты ведь даже не пытаешься.

– Я не могу.

– Ты должна. Я не смогу сделать все правильно, если ты не будешь стоять спокойно.

– О, – выдохнула я, когда его большой палец скользнул по клитору, посылая молнию по позвоночнику.

– Видишь? Из-за тебя я промахнулся.

То, как он любил дразнить меня, было одновременно и благословением, и проклятием. Он вытащил пальцы, оставив внутри меня пустоту, и все его внимание сосредоточилось на моем клиторе. Он потирал его сразу с двух сторон, заставляя меня стонать.

– Не двигайся.

– Я пытаюсь.

– Пытайся лучше.

Он легонько шлепнул меня по лобку. Реакция была незамедлительной: мои бедра подались вперед. Никто никогда не делал этого раньше. Казалось, каждое нервное окончание во мне было готово взорваться.

– Тебе нравится эта перкуссия? – поинтересовался Мэл.

– Черт, – только и смогла сказать я в ответ.

Он промурлыкал что-то мне на ухо и продолжил еще быстрее тереть клитор. Напряжение нарастало. Так близко.

– Мэл. Пожалуйста.

Он снова шлепнул меня, и я кончила. Я закричала, мое тело выгнулось. Если бы он не был рядом и не поддержал меня, я бы свалилась на пол. Этого парня, вероятно, нужно запереть, чтобы женщины мира были в безопасности.

Вода перестала течь. Он завернул меня в полотенце и усадил, как безвольную тряпичную куклу, на тумбочку в ванной.

– Эй, посмотри на меня, – сказал он, согнувшись надо мной.

– Привет.

Он осторожно заправил мокрые волосы мне за уши.

– Кажется, мы должны обсудить наши отношения. И я, наверное, должен сказать что-то глубокомысленное. Но на самом деле я не готов к этому. Особенно этим утром. – Он тяжело вздохнул. – Ты потрясающая любовница, отличная девушка, я чертовски не люблю, когда ты грустишь, и мне не нравится, когда тебя нет рядом. Я даже время от времени привыкаю к ссорам и драмам, потому что примиряющий секс – это потрясающе. К тому же ты того стоишь.

Он провел кончиком языка по верхней губе.

– В принципе, все. Хотя и не обязательно в таком порядке. Хорошо?

– Хорошо. – Я рассмеялась, но совсем чуть-чуть. В конце концов, он был искренен.

– Ты моя девочка. Ты должна это знать. – Он ухмыльнулся и положил руки мне на колени. – Хочешь еще что-нибудь у меня спросить?

Я сделала паузу, чтобы немного подумать.

– У нас моногамные отношения?

– Да.

– Посмотрим, к чему это приведет?

– Мм-хм.

– Тогда вопросов больше нет.

Он кивнул и сжал мои колени.

– Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.

– То же самое касается и тебя. Что угодно.

– Спасибо, тыковка. – Он улыбнулся, наклонился и поцеловал меня. – Готовы отправиться в турне, мисс Роллинс?

– Безусловно.

Первый день нашего официального совместного отпуска и турне мы провели в основном в постели. Вафли были заказаны и съедены. Вечером мы покинули убежище номера, чтобы поужинать с родителями Мэла в их номере. И снова Нейл был сдержан и молчалив, все время оставаясь рядом с Лори. Лори была душой вечера. Истории, которые она рассказывала о детстве Мэла, его раздражали, а меня заставляли буквально выть от смеха.

Больше всего мне понравилась история о том, как одиннадцатилетний Мэл с отцом построили на заднем дворе небольшую площадку для катания на скейте, и он за два с половиной месяца сломал руку, два пальца и ногу. Лори заставила Нейла разобрать площадку и пустить ее на растопку. Мэл устроил голодовку, которая продлилась примерно два с половиной часа.

Чтобы компенсировать потерю скейт-парка, мама пообещала ему ударную установку.

Так зародилась легенда.

Это был великолепный вечер. Его мама не упоминала о своей болезни, так что и мы тоже об этом не заговаривали. Если бы Лори не была такой худенькой и хрупкой, а мужчины – такими нервными, можно было бы подумать, что все в порядке. Чем больше времени я с ней проводила, тем больше понимала опустошение Мэла. Разрушитель скейт-парка или нет, Лори Эриксон была великолепна. Теперь, когда я все знала, тихое отчаяние в глазах Нейла было таким очевидным. Он умирал душой, проходя через это вместе с ней.

В этом и заключается проблема любви: она не вечна. Так или иначе, всему приходит конец. Люди страдают.

Когда мы вернулись в свой номер, Мэл был замкнут и молчалив. Я поставила полный взрывов боевик. Мы смотрели его вместе, его голова лежала у меня на коленях. Когда фильм закончился, пришло время для настоящей ночи. Медленного и интенсивного секса. Он длился и длился, пока я не поняла, что с трудом припоминаю собственное имя. Он смотрел мне в глаза, двигаясь внутри меня, как будто время не имело значения.

Как будто мы можем делать это вечно.

На следующий день все оборудование и инструменты перенесли из репетиционного зала на площадку. Мэлу предстоял саундчек[28], а затем – деловая встреча. У меня были свои планы. Пришла Лиззи, чтобы составить мне компанию. Очевидно, пара репортеров следила за книжным магазином и моей квартирой, все еще надеясь получить сенсацию изнутри. Моя старая, размытая школьная фотография стала лучшей находкой, которую они смогли раздобыть. Вчера ее напечатали в местной газете, но особого восторга у читателей это не вызвало.

К счастью, учитывая увлечение Беном, у Лиззи на сегодняшний вечер уже было назначено свидание, и она не смогла прийти на концерт.

В тот же вечер началось турне.

У меня оставалась всего неделя до возвращения на работу.

Мы тусовались с ребятами за кулисами, когда вошел их менеджер Адриан и громко хлопнул в ладоши.

– Пять минут, парни. Готовы?

За ним следовал мужчина с наушниками и планшетом или чем-то вроде компьютера. Я видела довольно много людей, одетых подобным образом. Я даже не представляла, сколько было вложено в то, чтобы привезти «Стейдж Дайв» в город.

Мы с Эв наблюдали за концертом с края сцены, рядом с коллекцией массивных усилителей. Просто охренеть! Рев толпы и энергия, наполняющая огромное пространство, потрясали. Я не отличаюсь особой чувствительностью или духовностью, но стоять там, глядя на тысячи людей, – впечатляло. Там была особая атмосфера.