Страшась реальной анархии больше, чем проблематичного монархизма, Керенский после Государственного совещания двинулся вправо. У Корнилова была армия, и с нею, держа Корнилова под контролем, он мог рассчитывать на блокировку левых и стабилизацию власти. Важно было только сдержать Корнилова и тех, кто стоял за ним, в приемлемых, допустимых для Керенского и демократии рамках.

Однако с каждым днем становилось яснее, что именно это-то и составляет труднейшую задачу. Августовская «правая волна» становилась все более крутой. И как в июле правительство решилось остановить левую атаку, так теперь, в конце августа, Керенский попытался затормозить правую. 27 августа, использовав подходящий предлог, встречу с В. Львовым, явившимся к нему из Ставки, он разорвал свой, казалось бы, налаженный альянс с Корниловым.

Это была провокация. Дело в том, что войска были выдвинуты на Петроград с целью наведения там общественного порядка по решению Керенского. Сам Керенский должен был прибыть в ставку Корнилова для согласования действий. Но провокационная поездка Львова противопоставила генерала Корнилова Керенскому. Львов, попросту говоря, обманул Керенского, сказав, что Корнилов взял всю полноту власти в свои руки и хочет установить диктатуру. Керенский испугался и поддался уговорам большевиков, которые обещали не выступать против Временного правительства, встретить Корнилова единым фронтом. Лавр Георгиевич, будучи настоящим русским офицером, старался не лезть в политику а просто честно выполнять свой долг. И утверждение о том, что он был монархистом, является не совсем точным. Генерал Корнилов считал, что военные должны привести Россию к учредительному собранию, которое и решило бы судьбу государства.

Корнилов и в самом деле разительно отличался от многих царских генералов. Прежде всего – храбростью и готовностью брать на себя ответственность. Правда, решительность его нередко оборачивалась безрассудством, авантюризмом, азартностью игрока. По мнению командующего Юго-Западным фронтом Брусилова, у которого Корнилов командовал в Карпатах дивизией, он – начальник лихого партизанского отряда.

Но столичная буржуазная пресса превозносила «народного генерала, казака-крестьянина» Лавра Корнилова.

Он действительно родился в августе 1870 года в глуши Сибири, в Семипалатинской губернии, в семье коллежского секретаря. Служил в разных местах азиатской части империи, с объявлением мобилизации 1914 года отправился на театр войны против Австро-Венгрии.

В Галиции, в апреле 1915 года, после разгрома вверенной ему дивизии Корнилов попал в плен. Там он встретился с сослуживцем по русско-японской войне – генералом Мартыновым, который находился в плену с августа 1914 года.

«Как хороший солдат, Корнилов томился в плену, – вспоминал Мартынов. – В то время он был еще черносотенцем и, читая в австрийских газетах о борьбе царского правительства с прогрессивным блоком Государственной думы, неоднократно говорил, что он с удовольствием перевешал бы всех этих Гучковых и Милюковых.

Он рвался к боевой деятельности, его непрерывно точил червь неудовлетворенного честолюбия».

Через год, весной шестнадцатого, оба генерала решили бежать из плена. Мартынов нашел сообщника из числа служащих замка, где они находились под стражей, предложил ему деньги, но тот, посчитав сумму недостаточной, донес обо всем начальству. Мартынова перевели в тюрьму, а Корнилова, заболевшего нервным расстройством, отправили для лечения в соседний госпиталь.

Там он подкупает фельдшера и, переодетый в австрийскую солдатскую форму, благополучно переходит румынскую границу. Фельдшера же арестовали, он был приговорен к смертной казни через повешение.

«Геройский» побег из плена сделал известным имя начальника дивизии генерала Корнилова: «Вождь-герой!» – кричали тогда газеты.

Генерал был замечен Родзянко и был назначен командующим войсками Петроградского военного округа 2 марта 1917 года.

Вчерашний монархист тут же заговорил языком республиканца:

– Я считаю, что происшедший в России переворот, – заявил новый командующий корреспондентам, – является верным залогом нашей победы над врагом. Только свободная Россия, сбросившая с себя гнет старого режима, может выйти победителем из настоящей мировой войны.

На радость Милюкову и Гучкову, которых он еще год назад не прочь был повесить, Корнилов самолично произвел арест императрицы.

Командующего столичным округом раздражали два обстоятельства: слабость правительственной власти и «распущенность» народных масс.

– Министры обнаруживают признаки переутомления, – зло острил командующий, когда у него спрашивали о текущих событиях. Он соглашался с английским послом Бьюкененом, что в борьбе с Совдепом нужен человек действия, способный воспользоваться первой же благоприятной возможностью, чтобы подавить незаконного соперника и избавиться от него навсегда.

Корнилов считал себя именно таким человеком. И вот, став Главкомверхом, он решил, что настало время, чтобы воплотить свои планы в жизнь.

Корниловские войска по согласованию с Савинковым уже двигались к Петрограду, чтобы обеспечить там военное положение, когда Керенский внезапно для всех объявил Корнилова изменником и сместил его с поста Верховного главнокомандующего.

Наверное, победа над Корниловым не далась бы Керенскому столь легко, если бы его неожиданное решение не получило полную поддержку всей революционной демократии и даже ее крайне левой части – большевиков.

Но произошло именно так. В критическую минуту борьбы с правыми Керенский прибег к помощи левых и выиграл. На помощь ему пошла и нерешительность Корнилова в решительный момент. Застрелившийся Крымов будто бы сказал перед смертью: «Если бы мне попался в руки Корнилов, я бы его собственноручно застрелил».

Это похоже на правду, так как предсмертную записьсу Крымова Корнилов уничтожил и никому и никогда не говорил о ее содержании.

Корниловцы и все поддерживающие их были разгромлены без единого выстрела, фактически рассеяны и деморализованы. Сам Корнилов и его сторонники оказались под арестом.

Но, увы, это была пиррова победа Керенского. Как в июле он затормозил победу правых сил, не дав им добить большевиков, так теперь, в начале сентября, пытался ограничить победу левых сил. Керенский сужал следствие над корниловцами, объявлял о юридической невинности корниловских войск, которые, по его утверждению, были обманно двинуты против правительства. Он назначил, в сущности, корниловца генерала Алексеева начальником штаба Ставки, рассчитывая, что это успокоит правых. Вместе с тем, не дожидаясь Учредительного собрания, провозгласил Россию республикой: это должно было внести успокоение в другой лагерь – в ряды революционной демократии.

Как и в июле, теперь, в сентябре, он лихорадочно стремился сохранить баланс сил. Но провал выступления Корнилова усилил анархию в стране, особенно в армии.

В середине сентября ВЦИК Советов и Исполком Совета крестьянских депутатов созвали Демократическое совещание, чтобы обсудить вопрос о создании новой, демократической власти, формирования правительства из представителей социалистических партий и тех общественных организаций, которые готовы были их поддержать.