Министр юстиции Малянтович, прибывший позже, встретил Керенского уже у выхода.

– Куда он направляется? – спросил Малянтович у Коновалова.

– Навстречу войскам, в Лугу..

– А в Петрограде, значит, нет войск, готовых защищать Временное правительство?

– Ничего не знаю, – Коновалов развел руками. – Плохо.

– А какие войска идут?

– Кажется, батальон самокатчиков.

– Поистине плохо, если для защиты Временного правительства надо ехать в Лугу.

К 6 часам вечера 25 октября Дворцовая площадь оказалась в плотном кольце революционных войск. Солдаты и красногвардейцы убеждали юнкеров, охранявших Зимний, сложить оружие и сдаться, но юнкера колебались. Вскоре они отошли к самому дворцу, за баррикады, площадь опустела. На нее тут же выехали броневики ВРК, заняв все выходы с площади.

А в Смольном после долгого ожидания и волнений в 22 часа 45 минут открылся II Всероссийский съезд Советов. Повестка дня включала следующие вопросы: об организации власти, о войне и мире, об Учредительном собрании.

Начало работы съезда было осложнено обструкцией меньшевиков и эсеров. Мартов предложил приостановить военные действия. Лидеры заявили, что съезд заседает в тот момент, когда Зимний дворец подвергается артиллерийскому обстрелу, а там среди членов Временного правительства находятся представители социалистических партий. Одно заявление следовало за другим, съезд стал превращаться в антибольшевистскую демонстрацию. Настроение рядовых делегатов было колеблющимся.

Решили сделать перерыв.

Лишь в первом часу ночи 26 октября революционные солдаты, матросы и красногвардейцы во главе с Антоновым-Овсеенко и Чудновским ворвались во дворец и начали занимать комнаты и залы Зимнего. Наконец они вошли в кабинет, где находились члены Временного правительства, Керенского среди них не было: накануне ему удалось бежать, воспользовавшись посольской машиной американцев. «Именем Военно-революционного комитета объявляю вас арестованными!» – заявил Антонов-Овсеенко.

Это произошло в 1 час 50 минут 26 октября. Временное правительство России прекратило свое существование.

Можно много анализировать, определяя разные причины поражения и победы Ленина, но в том, что произошло в действительности, все-таки не заключалось ничего фатального. Соперничали и боролись люди. Выиграть мог любой, в том числе и Керенский. Дорога к демократии России не была заказана. Керенскому не хватило политической энергии и политического искусства в борьбе с ненадежными союзниками и искусными противниками.

Остальное известно: поездка Керенского в Псков, попытка организовать движение войск Северного фронта на Петроград, поход казачьих сотен генерала Краснова, поражение, отступление в Гатчину.

Разговор с Красновым, по-видимому, окончательно укрепил Керенского во мнении, что уходить надо немедленно. Сохранился неполный листок бумаги, на котором плохоразборчивым почерком Керенского были набросаны слова о сложении им постов премьер-министра и Верховного главнокомандующего.

В Петрограде еще шли переговоры между большевиками-победителями с одной стороны и меньшевиками и эсерами – с другой о создании однородного социалистического правительства, но все это было уже обречено. Власть находилась в руках большевиков, и ни Ленин, ни Троцкий не намерены были ею делиться. Троцкий уже произнес свою крылатую фразу, что меньшевиков и эсеров следует отправить в мусорную корзину истории.

Перед решающим выступлением он – главный мотор большевистского восстания – напутствовал большевиков – делегатов II Всероссийского съезда Советов: «Если вы не дрогнете, гражданской войны не будет, наши враги сразу капитулируют, и вы займете место, которое вам по праву принадлежит».

Дух якобинства витал над ним.

Троцкий вспоминал момент, который сегодня воспринимается как предвидение: «Когда я доложил о свершившейся ночью смене власти, воцарилось на несколько секунд напряженное молчание. Потом пришли аплодисменты, но не бурные, а раздумчивые. Зал переживал и ожидал… Когда мы шагнули через порог власти, нерассуждающий энтузиазм сменился тревожным раздумьем».

Один из участников писал позднее: «Монументальность, с которой неистовый Ленин… принялся за создание коммунистического общества, сравнима разве только с сотворением мира, как оно рассказано в книге Бытия». Но… «Но в ответ на ленинское “да буде так”, жизнь отвечала не библейским “и стало так”, но всероссийским “и не стало так”. Марксистской идеей Ленин намеревался перевернуть Россию, в корне перестроить ее жизнь, но жизнь корежила, перевертывала эту идею…»

Началось страшное в революции: пьяные погромы, разгул анархии. Забастовали служащие большинства учреждений, новой власти грозил паралич. Политические партии и группы, враждебные большевикам, развернули против них яростную борьбу через еще не запрещенную печать, еще не подавленые Советы и другие демократические организации. Часть наркомов и членов ЦК требовали соглашения с другими социалистическими партиями, создания коалиционного социалистического правительства. Лишь настырность Ленина, энергия Троцкого и, может быть, излишний ультиматизм меньшевиков и эсеров сломили оппозицию в большевистских рядах.

Но генеральное сражение с большевиками готовилось теперь в Учредительном собрании, где они оказались в явном меньшинстве.

Часть боевого офицерства тайно уходила на Дон, к генералу Алексееву, формировавшему Добровольческую армию. Стремительно разваливалась армия: потоки солдат устремлялись в тыл, грозя смести все на своем пути.

Казалось, большевики обречены. Некоторые из них и сами считали дни, не веря в прочность и длительность своей власти. До сих пор силой своей энергии большевики творили события, теперь эти события начинали переделывать и творить их. Большевики во многом становились заложниками дела рук своих. Они оказались перед дилеммой: власть или поражение. Они не отступили, решив идти до конца. Из арсенала революционных методов, уже опробованных во Французской революции, они готовы были взять самое страшное оружие – террор.

Патриарх Московский и всея Руси Тихон в своем послании Совету Народных Комиссаров от 13 (26) октября 1918 года писал: «Целый год вы держите в руках своих государственную власть. Но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово правды. Наша Родина завоевана, умалена, расчленена, и в уплату наложенной на нее дани вы тайно вывозите в Германию не вами накопленное золото. Отказавшись защищать Родину от внешних врагов, вы, однако, беспрерывно набираете войска. Против кого вы их ведете? Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду.

Не России нужен был заключенный вами позорный мир с внешним врагом, а вам, задумавшим окончательно разрушить внутренний мир. Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не повинных. Но вам мало, что вы обагрили руки русского народа его братской кровью. По вашему наущению разграблены или отняты земли, усадьбы, заводы, фабрики, дома, скот, грабят деньги, вещи, мебель, одежду. Соблазнив темный и невежественный народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть, заглушили в нем сознание греха.