даже если это иллюзия, почему бы не погрузиться в нее?

– Ты в матросской блузе, ветер ерошит волосы, длинные, светлые, и пора бы тебе побриться.

Тибо улыбнулся. Эма выбрала его таким, каким он был, когда они только познакомились. Беспечным принцем. Сияние его улыбки затопило комнату, от нее задрожали стекла. Улыбалось счастье, в ладу с собой и со всем мирозданием. Оно не ведало тирании Жакара.

– Правда, этого зла я избежал. Можно сказать, брат меня пощадил. Но все не так плохо, как тебе кажется. Отсюда мировой порядок представляется совсем иным. Нарушить равновесие невозможно. И любая беда завтра станет счастьем.

– Счастьем? – рассердилась Эма.

Само это слово показалось ей ложью, выдумкой.

– Скажи поточней, откуда именно?

– Отсюда, где видят, не нуждаясь в глазах. С птичьего полета, все триста шестьдесят градусов. Нос и корму одновременно.

– Разве такое возможно? И что ты видишь?

– Вижу, что на самом деле все просто.

– Ах вот оно что.

Эма видела, что все совсем не просто, и уж тем более не легко… Но если Тибо видит все так хорошо и отчетливо, может, ему видна…

– Мириам? Не стоит об этом. У меня не найдется слов, и ты все равно не поймешь.

– Попробуй хотя бы.

– Эма… Есть вещи, которые открываются только мертвым. Они недоступны живым. И наоборот, есть вещи, недоступные мертвым.

– Почему?

– Потому что жизнь – это тайна, и тайна священна. Таков закон.

– Пытка, а не закон.

– Пока его не примешь.

– То есть лучше принять смерть?

– Только если пришло твое время.

– Неужели ты ушел в свое время, Тибо?

– Да, так оно и есть.

– А теперь ты кто?.. Призрак?

– Называй как хочешь.

– Ты же никогда не верил в призраков.

– Не верил и ошибался.

Эма пригляделась к Тибо. Он признавал свою неправоту… Это ему совсем несвойственно. Он изменился. Очистился до прозрачности. Ушел за пределы осязаемого мира. Видел незримое. Проницал непознаваемое, в хаосе замечал порядок. А она по-прежнему маялась в женском теле, под низким небом вмятины, в неспешной смене зим и лет, с неудержимым желанием прикоснуться к своему мужу для того, чтобы поверить в его присутствие.

– Возьми меня за руку.

– Не могу.

– Пожалуйста.

Тибо протянул ей руку. Эма вложила в нее свою. Она видела: он сжал ее. Но ничего не почувствовала – ни тепла, ни пожатия. Ничего. Так они и стояли молча. Потом Тибо обернулся к выходу.

– Корбьер.

Нижняя дверь хлопнула.

– Ты уйдешь?

Тибо уже растворялся в воздухе, но голос прозвучал необыкновенно ясно:

– Разве ты не поняла, Эма? Я всегда с тобой.

Привычные знакомые звуки донеслись до Эмы: затрещал огонь в очаге, звякнул совок для золы, вздохнула хлебная квашня, скрипнул ящик. Лукас позвал на лестнице:

– Эма!

Он поднялся наверх и пять раз постучал, словно по-прежнему служил телохранителем. Лукас никогда не входил без разрешения.

– Поздно проснулась? Как самочувствие? – спросил он, когда Эма открыла дверь. – Говоришь сама с собой?

– Нет.

– А мне показалось…

– Тебе показалось.

– Напоминаю, у меня абсолютный слух.

– Ну и что?

Лукас обвел взглядом комнату, и она показалась ему необычной, хотя он сам не мог бы сказать почему. Золотистый свет лежал на постели и на комоде. Легкое, едва заметное свечение витало вокруг Эмы, на смуглой щеке блестел влажный след. Лукас стер его жестким большим пальцем.

– Плакала?

– Нет.

Действительно, Эма лучилась счастьем, и глаза у нее стали изумрудно-зелеными. Лукас не видел таких глаз давным-давно.

– Кашу будешь? Еще осталась.

Эма поморщилась.

– Твое мнение о моей стряпне известно. А вот Дворняга попросил добавки.

– И что он тебе рассказал, что ты до сих пор смеешься?

– Про свою бабушку.

Лукас уже спускался вниз по лестнице и, вспомнив, снова захохотал.

– Попроси его, – крикнул он снизу. – Не пожалеешь!

Он смеялся, подчищая кастрюлю и облизывая деревянную ложку. Что бы кто ни говорил, у его каши есть одно несомненное достоинство – она сытная. И если сегодня вечером придется пересекать равнину, он непременно еще подзаправится.

37

Эма с Лукасом вышли, как только стемнело. Ветер ревел, как бушующее море, две тени бежали впереди них по серебристому снегу. Только две, хотя они шли втроем.

– До чего хороша наша лиственница, – сказала Эма, преодолев половину пути.

Вот она, кривая, худосочная, с жалкими редкими ветками. Эма всегда вздыхала, глядя на нее.

– Хороша своим мужеством, – повторила королева убежденно.

Лукас искоса наблюдал за ней. Из-под шалей пробивалось свечение, словно Эма прятала на груди звезду. И шла она быстрее, чем обычно, и держалась гораздо прямее.

А вот в кладовой настроение стало еще мрачней, и дышать совсем невозможно. Кроме подготовки к прибытию Августа Максимилиана Ламотского, что приближалось семимильными шагами, не происходило ничего интересного. Копились только раздражение и разочарование. Во всех провинциях мятежники требовали решительных действий, взрыва.

– Хотите, чтобы взорвался, взорвется, я вам обещаю, – уверила их Эма.

– Мы не о пороховом заводе, – запротестовала Венди. – Есть другие объекты, их взорвать гораздо проще. Пропускной пункт во Френеле, порт, магазины с дорогими товарами в Исе…

Озабоченная Венди страшно нервничала: маковый отвар больше не действовал, и на этот раз ей пришлось привязать Альбера к кровати, прежде чем отправиться на собрание. В памяти адмирала хранились только хорошие воспоминания, так что каяться перед ним ей бы не пришлось, и все равно она чувствовала себя виноватой.

Как назло, Александр тоже постоянно противоречил Эме и топорщился.

– Сколько можно нянчиться с идиотами и садистами?! Они гадят, мы подтираем! Сыт по горло!

– Наберись терпения. Бойня – наш главный враг, – упиралась Эма. – Огнестрельное оружие – козырь в рукаве у Жакара, и кому, как не нам, его отнять? Приезд принца Августа предоставит нам великолепные возможности, а сам он, между прочим, отвратительный тип!

Эма не забыла остановку в Ламоте и нескончаемый ужин во дворце. Август только и делал, что расспрашивал, кто она и откуда, сахарным голоском. Эма была уверена, что предполагаемой встречей с Саезом она обязана принцу.

– А вы что, знакомы с ним? – удивился Брюно.

– Да, у меня есть аристократические знакомства, впрочем, точно так же, как у тебя. Кстати, ты не хочешь поужинать у графа де Морвана?

– Нет, – вежливо улыбнулся Брюно.

– А ты бы поужинал, узнал бы новости о приезде принца.

– Ох! Ух! Ну, ладно.

– Спасибо. Сомнений нет, что Жакар будет хвастать своими мушкетами перед Августом. И если нам удастся уничтожить Бойню во время его визита, мы растопчем Жакара. Нужен план здания, время не ждет.

– Манфред сказал, что архитектурная мастерская работает круглосуточно и все важные планы строго охраняются, – сообщил Александр.

– Продолжайте его уговаривать. У него на связке есть ключ от мастерской.

– А что нам даст этот план? Ну, увидим мы неприступную крепость – и дальше что? Стены, бруствер, бойницы, галерею с часовыми…

Эма не услышала Александра.

– По-прежнему никого из друзей внутри? – обратилась она к Венди.

– К несчастью, никого.

Бойня находилась в Центральной провинции, и Венди чего только не перепробовала. Ее легендарный оптимизм подвергся тяжелому испытанию.

– Рабочие боятся закончить свои дни сами знаете где. Никто не хочет себе беды. Да и говорить с ними рискованно: донесет кто-нибудь на нас, и кончено дело. Жакар щедро им платит, так что оружейный завод