Кайя следом за Равалем вбежала на печально знакомую площадь и удивлённо затормозила, взметнув облачка пыли. Площадь, не считая нескольких случайных прохожих, была пуста.

Казнь перенесли? Или… она опоздала?!

На негнущихся ногах девушка подошла к кострищу, дрожащей рукой поворошила золу… И сразу успокоилась: поняла, что огонь здесь пылал очень и очень давно. А на самой площади никаких приготовлений к торжественному сожжению “убийцы градоначальника” не велось, стражников – непременных спутников любого судебного действа – тоже не наблюдалось.

Стало быть, не опоздала. Но тогда…

– Что случилось с казнью? – требовательно осведомилась она у Раваля, стиснув его руку так, что пальцы хрустнули.

– Полегче… подруга, – проворчал тот. – Я с тобой сюда заявился, помнишь? Откуда мне знать?

Кайя смутилась. Действительно, откуда бы?

– Давай вернёмся и закончим с Нафтиром, – предложил парень. – Я быстренько соберусь, а потом вместе попробуем выяснить, что и как.

Лавка картографа располагалась неподалёку. Купец попытался сделать вид, что его нету дома, но Кайя, заметившая, как подозрительно быстро колыхнулась занавеска на окне, громко произнесла, будто бы обращаясь к Равалю:

– Могу развалить стену заклинанием. Только ты быстро хватай свои вещи, и уходим, а то часто после этих чар весь дом рушится.

Лязгнул засов.

– Что вам надо? – хмуро поинтересовался Нафтир, выглянув в приоткрывшуюся щель. – Вольные грамоты – у вас. Оставьте меня в покое!

– Раваль хочет собрать свои вещи, – пояснила Кайя. – И сотню золотом, конечно.

– Грабить, значит, явились, – резюмировал купец.

– Восстанавливать справедливость, – поправила его девушка.

Раваль толкнул дверь ногой с такой силой, что стоявшего с той стороны Нафтира отбросило чуть ли не на центр комнаты. Падая, купец болезненно вскрикнул.

– Перелом, – констатировала Кайя после беглого осмотра. – А пустил бы сразу, был бы целее, – назидательно добавила она.

Нафтир застонал. Падая, он действительно крайне неудачно подставил правую руку. Сломанная кость предплечья прорвала кожу, и рукав пятнистого домашнего халата быстро пропитывался кровью.

– Я же картограф! – чуть не плача, воскликнул старик. – Как мне теперь браться за перо?!

– Да наплевать! Брось его, – Раваль, паковавший свой дорожный мешок, сплюнул. – По его приказу тебя чуть до смерти не засекли! Не забыла?

Девушка поводила плечами. Несмотря на чудодейственную мазь на медвежьем сале и исцеляющие чары, следы порки сохранились и теперь весьма ощутимо саднили.

“Шрамы, наверное, останутся навсегда, – подумала она. – Интересно, как Алдар к этому отнесётся…”

Побывав на Судебной площади и уверившись, что казни советника ещё не случилось и в обозримом будущем не случится (приготовлений-то не было!), Кайя возликовала и довольно легко убедила себя, что располагает неплохими шансами спасти возлюбленного. Каким способом можно выцарапать пленника из альханской темницы, она пока не знала, но… это пока. Что-нибудь да придумается!

– Про порку не забыла, – хмыкнула Кайя, отвечая на риторический вопрос друга. – Но этот хорёк думал, что я его хотела отравить… Это же его немного извиняет?

– “Думал”, – передразнил её Раваль. – Если б правда думал, то понял, что ты не причём.

Но Кайя уже приняла решение. Она, без особого такта и обходительности, схватила картографа за повреждённую руку и свела обломки кости вместе. Нафтир заорал от нестерпимой боли, чудом не потеряв сознание, и попытался отнять исстрадавшуюся конечность, но девушка была сильней и держала ту крепко.

– Yerrha equillia! – звонко продекламировала заклинание она, добавив мысленно: “потерпишь, поделом тебе!”

Терпеть пришлось недолго. Купец с удивлением почувствовал, что боль не то, чтобы прошла совсем, но стала какой-то малозначимой. Словно перелом был не свежий, а двухмесячной давности.

Он попытался другой рукой пощупать кости и тут же схлопотал по ней от Кайи.

– Успеешь ещё! – недовольно рявкнула она, совсем, как когда-то Шаттнаара. – Yerrha equillia!

Вот теперь уж точно: болеть перестало. Ощущения были любопытные, словно кто-то аккуратно, бережно расправлял кости, как складки на белье.

– Надо же… Вроде бы исцелилась… Я и карты изготавливать смогу? – несмело спросил Нафтир.

– Думаю, да, – кивнула Кайя.

Купец помолчал мгновение.

– Благодарю Вас, – произнёс он, наконец. – Не удивился бы, если б вы бросили старика на полу, в луже крови…

Раваль фыркнул.

– Благодарность не знает границ, – с усмешкой съехидничал он. – Ты бы точно бросил, да?

– Если бы ко мне вломились в дом и требовали золото? – с вызовом переспросил Нафтир. – Да. Казна наверху, но там Шесхея. Кобра, мой сторож, – пояснил он, увидев непонимание на лице девушки. – Помогите мне подняться, я её успокою, отдам вам сотню и буду молиться всем богам, чтобы это была наша последняя встреча.

– Мне встреча с тобой на невольничьем рынке тоже большой радости не доставила, – заметила Кайя.

Ей на глаза попалась стоящая на краю большого стола тарелка со сладкими пряниками. В животе тут же предательски заурчало.

Девушка без раздумий взяла один пряник и вгрызлась в него.

– Вина налить? – предложил Нафтир и, не дожидаясь ответа, зашагал к одному из стоящих поодаль шкафов.

– Лучше воды, – Кайя предпочитала сейчас сохранять ясную голову.

Картограф хмыкнул, но подал требуемое.

– Вода-то у нас в Альхане так себе, – извиняющимся тоном проговорил он. – В колодцах много соли…

– Потрясающий город, – хмыкнула девушка. – Во всех отношениях прекрасный. И зачем такие вообще существуют?

– Бывает гораздо хуже, – Нафтир присел на большой табурет, стоящий возле очага. – Я много путешествую, видал всякое…

Он несколько осмелел и успокоился, заметив, что гости его не просто терпят, а относятся вполне дружелюбно. Вот ещё если бы не сотня золотом… Вдруг да забудут?

– Значит, на свете есть несколько дрянных городов, – резюмировала Кайя, дожёвывая пряник и тут же хватая следующий. – В которых невинную девушку легко осудят, приведут на рабское торжище, заклеймят, выпорют и несколько раз, между делом, вовсе попытаются убить.

– Это зависит вовсе не от города, а от того, какой человек тебе попадётся, – обиженно вступился за честь Альханы картограф, и тут же осёкся.

Как ни крути, он-то в недолгой истории знакомства с Кайей выступил в роли не очень хорошего человека. Пожалуй, даже в роли очень нехорошего.