Город, конечно, и вправду был не при чём. Купленную рабыню сразу же заклеймили бы на невольничьем рынке, в любом из мест этого мира.

С другой стороны, вовсе не в каждом городе имелся такой рынок. Работорговля даже среди людей процветала далеко не везде, а у эльфов и гномов отсутствовала в принципе. В просвещённом Велленхэме, одном из лучших человеческих городов, последнего купца, уже нелегально промышлявшего таким товаром, выдворили из столицы больше двух сотен лет назад. Предварительно выпоров прилюдно на главной городской площади и разумно изъяв в пользу казны всё состояние. Вот в варварских селениях, расположенных далеко на севере, к невольникам привычны. Правда, варвары таких слуг вовсе не покупают, а просто захватывают при набегах… или крадут друг у друга.

Хотя в том же Велленхэме, среди учёных и мудрецов, не утихали споры, можно ли относить варварские племена к людской расе или нет. Причём сторонники родства и единства, как правило, дальше пригородов Визенгерна не выезжали, а противники, в основном, имели возможность изучить нравы и быт варваров непосредственно в ходе путешествий в те края.

– Прошу простить меня за тот… случай на корабле, – Нафтир вздохнул. – Я сожалею, что отдал такой приказ. Правда.

Девушка снова недовольно пошевелила лопатками. Рассечённая кожа на спине с готовностью отозвалась несильной, но всё-таки явственно ощущаемой болью.

– Прощаю, – после недолгого раздумья ответила она. – Всё равно я хотела испытать, каково это…

Раваль от удивления чуть не выронил дорожный мешок, который как раз закончил собирать и сейчас затягивал завязки.

– Каково… что? – выдохнул он.

– Быть несправедливо обвинённой и наказанной, – спокойно проговорила Кайя.

– Э… Но зачем?!

– В Гатвине я – помощница советника по спокойствию и миру, – пояснила девушка. – Наверняка мне придётся выносить подобные решения. Я должна знать, что чувствует человек под плетью. Вдобавок, из этого вышел отличный урок, чтобы стараться избегать ошибочных приговоров.

Произнеся это, Кайя вдруг поймала себя на мысли, что это она раньше хотела о таком узнать и опробовать на своей шкуре, в прямом смысле слова. Но сейчас вопросы справедливости её уже давненько особо не заботили.

По крайней мере, по отношению к чужим, к незнакомым людям. Ну, выпорют кого-то по её приказу. По ошибке? Что ж, такое случается: она-то точно знает. Может, именно в этом и состоял полученный ею урок?

Раваль тем временем от души расхохотался.

– Так может тебя ещё надо слегка повесить? Или немного отрубить голову? А то вдруг придётся приговаривать преступников к казни, а ты не знаешь, каково это?

– Я и не думала, что ты поймёшь, – спокойно кивнула Кайя, ни капли не обидевшись на такое ехидство.

“А хочу ли я оставаться помощником советника?” – подумалось ей неожиданно.

В самом деле, зачем? Идеальной справедливости не бывает, а выискивать какую-то абсолютную истину в деле по поводу соседского кота, удушившего полкурятника, попросту глупо. Опять-таки, как показала практика, даже там виновных найти ой, как нелегко!

“Справедливость – это такой кинжал, – сделала Кайя мысленное открытие. – Ржавый, гнутый и тупой. С его помощью можно добиться и правды… наверное… Или самой порезаться, что стократ вернее! Так не лучше ли вовсе не брать такое оружие в руки?..”

С другой стороны, будучи облечённой некоторой властью, она смогла бы легко разрешать вопросы, касающиеся её близких и друзей. Освободить Шаттнаару от уплаты всех налогов, например. Целительница что, мало разве сделала для Гатвина и его жителей? Её каждый второй, поди, знает. Так почему бы не отблагодарить её, от лица города?!

Вот в такую, маленькую справедливость, размером буквально на одного человека, Кайя, пожалуй, ещё верила.

“Кстати об исцелении! Надо бы ещё одно заклинание Йерры на купца, чтобы рука уж наверняка срослась… Старик, кажется, впечатлён. Ха-ха”, – подумала чародейка мрачновато.

О том, что истинная причина, по которой Кайя решила выступить в роли лекаря, не очень-то связана с заботой о ближнем, девушка решила не говорить.

Сострадание здесь вовсе не при чём. Просто восторженный и растроганный такой заботой картограф быстрее и охотнее расстанется с золотом, чем под принуждением. Тем более, в доме где-то ползает охранная кобра! А ну как купец засунет её в мешок с монетами, чтобы отомстить?

А деньги им понадобятся. С ними-то всяко сподручнее и Алдара искать, и до Гатвина добираться потом… Золото, положим, выторговано для Раваля, но он же поделится хоть немного?

– А ну-ка, дай взгляну! – Кайя подошла к Нафтиру и закатала пропитанный кровью рукав. – Вроде, целая. Ну, на всякий случай… Yerrha equillia!

Картограф, разумеется, не мог прочесть мысли девушки и взглянул на неё с ещё бóльшим уважением.

– Пожалуй, будь это левая рука, не столь нужная в моём деле, – задумчиво произнёс он, – стоило бы доверить её исцеление местному костоправу. Боль, пара месяцев в лубках, зато отличный урок мне, старому болвану. Как раз насчёт несправедливых приговоров, о которых Вы, госпожа, толковали.

Взяв со стола лист пергамента, купец окунул кончик тут же лежавшего пера в яшмовую чернильницу и быстро черкнул пару строк.

– Это – платёжное поручение, – пояснил он. – В любом банке Альханы по нему выдадут триста золотых.

– Зачем? – тут же подозрительно спросил Раваль.

– Твоя спутница потребовала, чтобы я отсыпал тебе денег.

– Я говорила о сотне… – припомнила Кайя.

Нафтир согласно кивнул.

– А две оставшиеся – твои. Не знаю, есть ли у тебя хоть какое-то состояние в Гатвине. Но до него ещё надо добраться. Эти монеты помогут. Расплачиваюсь за грехи, – он хехекнул. – Понимаю, что этого непростительно мало, но…

– Я имел ввиду, зачем бумага в банк? – прервал картографа Раваль. – Ты же говорил, что казна наверху!

– Там не хватит. Я не держу столь больших сумм в доме, это небезопасно, – с этими словами Нафтир вручил пергамент чародейка. – Если вам больше ничего от меня не нужно, то ступайте.

Кайя сунула свиток в рукав и вышла из лавки картографа, лишь кивнув тому напоследок. Желать Нафтиру “счастливо оставаться” не хотелось, несмотря на попытки купца загладить вину.

Пожалуй, перебьётся. Пусть сам добивается своего счастья, если очень надо. Не то, чтобы девушка хотела, чтобы картографа начали преследовать неудачи. Просто судьба Нафтира её действительно не заботила.

Ей было всё равно.

Из банка Кайя и Раваль вышли, ощущая приятную тяжесть в дорожных мешках.

– “В любом банке”, – ехидно передразнил парень бывшего хозяина. – В любом из двух на весь город, было бы точнее. А сказал так, будто здесь у нас денежная столица мира. Старик искренне любит Альхану… невесть за что.