пролепетал Хидео, снизу вверх глядя на громадную фигуру полицейского и показывая на пакет в руках.

– Шёл бы ты лучше домой, парень, – проворчал полицейский.

Хидео отчаянно замотал головой.

– Не могу! Хозяин убьёт, если не отдам заказ.

Полицейский скривился, но потом махнул рукой:

– Проходи, но потом сразу домой, нечего тебе здесь делать.

Хидео закивал, про себя подумав, что совет очень хороший, но несколько запоздавший. Сейчас он бы всё отдал за возможность оказаться дома, на Мельхиоре, и пусть соседи что хотят, то и говорят.

Потом он много раз думал, что было бы, если бы Испанец, взяв из его слегка дрожащих рук таинственный футляр, просто дал бы ему по уху и велел катиться куда подальше. Но Испанец, подержав его с полминуты под своим тяжелым взглядом, сунул руку во внутренний карман и достал оттуда пачку купюр. Столько денег разом Хидео держал в руках только однажды, покупая билет до Академии. Деньги он взял, а вот от предложенной вместе с ними ампулы отказался уже без колебаний: он столько раз спотыкался об едва дышащие тела на задворках бара, что присоединяться к их компании не хотел совершенно.

Эта история обернулась для мельхиорца новыми курткой со штанами и наконец не жмущими ботинками, несколькими сытыми месяцами и тем, что Испанец начал ему кивать при встрече.

Как-то раз слегка перебравший Громила Клаус громко хвастался перед Испанцем своим последним приобретением – пистолетом редкой модели. Хидео, убиравший последствия попойки за соседним столом, мельком глянул на покупку и не удержался от скептической гримасы, видимо, замеченной Испанцем, так как, проводив покачивающуюся фигуру Клауса своим фирменным тяжёлым взглядом, тот поманил мельхиорца к себе.

– Считаешь, что эта штучка не так хороша, как кажется?

– Ненадёжный и громоздкий, – пожал плечами Хидео.

– Разбираешься в оружии?

– Немного, – сдержанно сказал мельхиорец. Он уже жалел, что ввязался в разговор, и был абсолютно уверен, что упоминание Академии будет в нём лишним.

– А как насчёт практики? – Испанец достал пистолет и протянул его Хидео рукояткой вперёд. – Сможешь попасть в красную бутылку на верхней полке? Ущерб хозяину я оплачу.

– Из незнакомого оружия – нет, – твёрдо ответил Хидео.

– А если с ним познакомиться?

– Спасибо, не хочу. Извините, мне нужно работать.

Через две недели его вышвырнули из бара, а заодно и угла, где он ночевал, даже не дав забрать немногие хранимые там вещи. То, что при этом его ещё и избили, на фоне наступающей зимы было обстоятельством, не заслуживающем особого внимания. Скорее всего, обратись Хидео к тем же полицейским, ему не отказали бы в помощи. Даже наверняка: нашли бы место в приюте, возможно, сообщили бы родителям… Мельхиорцу невозможно скрыть своё место рождения, как бы он ни старался.

Хидео представил, как соседи снова собирают деньги, но уже на обратный билет, и решил, что лучше замёрзнуть в подворотне. Здесь его неделю спустя и нашёл Испанец. И хотя Хидео знал, что Испанец ничего не делает просто так, искушение хотя бы ещё раз погреться перед тем, как замёрзнуть насмерть, оказалось для ещё даже не шестнадцатилетнего мельхиорца слишком сильным.

И только много позже ему пришло в голову, что приложить к его несчастьям руку мог сам Испанец.

Хидео горько усмехнулся про себя: Мозели так удивился, когда у него вырвалась угроза ответить на языке подворотен, интересно, что бы тот сказал, если бы узнал, куда он из этих подворотен попал?

Мельхиорец почувствовал, что его снова захлёстывает волна безнадёжности. Эх, жаль, что с ним сейчас Роман и Кастел: вариант устроить «максимум», как сказал бы Инка, показался ему как никогда привлекательным.

Если задуматься, чем он лучше того же неизвестного диверсанта? Это Мозели весь такой чистый и пушистый, а он... Клейма ставить некуда. Диверсант же вредит только имуществу, так сказать, людей не трогает, действует аккуратно. Почти аккуратно. В отличие от него.

Хидео захотелось завыть, вместо этого он стиснул зубы и крепче вцепился в штурвал. Те, кто сейчас на базе ждут «посылку», не виноваты в том, что у кое-кого расшалились нервы. Без самолёта «посылку» точно не забрать, а значит, им придётся голодать, ожидая эвакуации.

Судорожное движение мельхиорца не осталось незамеченным Романом.

– Устал? – спросил он. – Подменить?

Хидео медленно выдохнул, расслабляя мышцы, и отрицательно покачал головой.

– Не надо. Просто что-то вспомнилось, как нас в прошлый раз здесь тряхнуло.

Роман понимающе кивнул, но было заметно, что на Хидео он нет-нет, да посматривал.

– Давно хотел спросить, – полуобернувшись назад, сказал Хидео, чтобы сменить тему, – почему тебя все называют по фамилии, а не по имени? Это какая-то национальная традиция?

– Традиция, – хмыкнул инженер. – Только не национальная. В моей дворовой компании было шесть Бане, так что с шести лет мы называли друг друга исключительно по фамилиям. А так как в этой компании я проводил почти всё время, забегая домой только поесть и поспать, да и то не всегда, то, что у меня есть ещё и имя, я практически забыл.

– А как же школа? – удивился мельхиорец.

– Ну… в школу иногда всё-таки приходилось ходить. Когда директор нас отлавливал и за шкирку туда оттаскивал. Но и там имя использовали разве что для прочувственных бесед, но на нас они особо не действовали, так что устраивали их редко.

– Тебя послушать, у вас там была шпана шпаной.

– Практически, – слышно было, как Кастел улыбается.

– И как же ты тогда стал инженером? Это же учиться надо было!

Кастел снова хмыкнул.

– Да однажды директор затащил меня на завод, где делали двигатели самолётов, там какой-то его приятель работал. Они мне показали – вот здесь чертежи и модели, вот тут куча деталей, вот тут их собирают, вот тут испытывают, потом везут на другой завод, а потом раз – и эта куча деталей поднимает в воздух огромную махину. И я загорелся: хочу так же! Директор посмеялся и сказал: «Учись!». Так что компания меня потеряла. А привычка к именованию по фамилии осталась, – заключил инженер.

Сегодня страна вулканов вела себя почти прилично, только кое-где курились одинокие дымки. Может быть, получится для разнообразия обойтись без приключений?

Как ответ на немой вопрос Хидео в кабине ожило радио.

– M-четыре-два-один, это база, – голос Арины звенел от напряжения. – Усиление ветра в точке приземления «посылки» начнётся раньше прогнозируемого, около 14 часов