честно сказала она, но добавила: – Все хорошо, не беспокойтесь.

Я кивнула и перевела свой взгляд на Василия.

Неожиданно тренер начал снова дергаться, пытаясь вырваться, я, не жалея сил, ударила его в живот. Он согнулся пополам и начал хватать ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Я испытывала к нему настоящее отвращение.

– Ну что, Василий Глухалов, вы ничего не хотите рассказать нам? – спросила я наконец, когда он отдышался.

На лице Глухалова было написано бессилие, злость и обида. Он замахал руками, но я присмирила его тут же, вернув пистолет на положенное ему место.

– Хорошо, – процедил он сквозь зубы.

– Что же здесь делает ваша связанная жена?

– Долгая история, – огрызнулся тренер.

– Мы никуда уже не торопимся, – заверила я его.

И правда, нам еще полицейских дожидаться. Ну, я думаю, с тремя-то свидетелями и одной пострадавшей Глухалов от ответственности не ускользнет.

– Ладно…

Он тяжело вздохнул.

– Все началось очень давно. Евгений, ну, директор клуба, давно уговаривал меня сдавать матчи. Я сначала отказывался сам. Упорно отказывался. Мне это казалось делом нечестным и низким. Но он был исключительно настойчив. В итоге я сдался, но на этом все только начиналось, – сбивчиво говорил он. – Когда я дал свое согласие на сдачу матчей, мне поставили новую задачу. Заставить, уговорить или что угодно сделать, но чтобы Рудников специально промахивался по мячу и отдавал его соперникам во время игры. Но он упрямый был! Да и я тоже на жесткие меры старался не идти. И, в конце концов, изменил свое решение вновь.

– Как это?

– Я отказался сдавать матчи, ну, не по мне это, не по мне!

– Да уж, – саркастически заметил Ваня. – А убивать, значит, по-вашему?

Тренер ничего не ответил, злобно сверкнув на него глазами.

– Продолжай, – сказала я.

– Потом Женя сообщил мне о том, что моя жена изменяет мне с Рудниковым. Фотки мне показал, как они сидят в ресторане. Ну, я взбесился. Я понял, что Вера может уйти от меня, а вместе с ней уйдут и деньги, и квартира. Я не так уж и беден, но если сразу мне придется покупать приличное жилье, то моих сбережений не хватит. Я не намерен жить в каком-то сарае, привык уже к нормальной квартире, а она Верино добрачное имущество. А ведь эта курица может влюбиться в кого угодно и решить уйти к нему, забрав с собой все свое приданое, ради которого я, собственно, на ней и женился. И тут директор предложил убить Рудникова, убеждая меня, что это дело чести для настоящего мужчины, чтобы не быть рогоносцем на всю жизнь. Я согласился. Мне не хотелось, во-первых, быть рогоносцем, ну а во-вторых, не хотелось терять Верино имущество.

– Так это был директор? Тогда, в медпункте?

Глухалов вздрогнул, округлил глаза.

– Да, это был он. Кто же еще?!

– А что с Верой тогда?

– Я был уязвлен и взбешен, поэтому и решил убить и ее заодно. Муж – наследник своей жены, так что смерть Веры меня не пугала. Я бы отомстил им всем. – Видно было, что ему тяжело говорить об этом, но это уже были последствия его поступков.

– А как же Шатин? Он-то как замешан во всем этом?

Я правда не понимала.

– Да все просто. Я же уже решил сдавать матчи, так что… Он не соглашался промахиваться по мячу. Ему угрожали. Серьезно так угрожали. Ну, вот он и забил гол. Тут же и было решено убрать его с поля красной карточкой и наказать. Просто все было готово к такому исходу событий. Мы не надеялись, что Костя передумает вдруг быть честным игроком.

«По-моему, мужик реально болен. То он соглашается сдавать матчи, то отказывается, а тут опять соглашается. И с убийствами – ревновал, убил. Отомстить хотел, собирался убить. Не соглашались сдавать матчи – и футболиста тоже убить… Жуть что такое!»

– Бедные… Бедные Рудников и Шатин! – вдруг воскликнул начальник охраны. Максим был взбешен.

– Тише, успокойся, пожалуйста, – попросила я его.

Он вздохнул.

– Я в норме, – кивнул Максим.

Я посмотрела на Глухалова.

– Так, а почему вас хотели убить?

– В смысле? – не понял тренер.

Тут голос подала Вера:

– Помнишь, в тот вечер ты забрал меня возле трибун. Я слышала разговор директора с кем-то… Где он говорил о том, что тебя нужно убрать.

– А… тогда. Мы с ним в тот вечер говорили. И обсуждали то, что нужно сделать с Рудниковым, – спокойно пояснил Глухалов.

Тут дверь в кабинет открылась.

Когда этот незнакомый мужчина вошел в кабинет, все случилось очень быстро. Я вряд ли смогла бы предотвратить что-то.

Незнакомец вырубил Максима, который стоял ближе всех к нему, четким ударом пистолета по голове. Начальник охраны грузным телом упал на пол и оставался без сознания.

В левой руке у мужчины был медицинский чемоданчик, правой он сжимал пистолет, который тут же направил на Веру с Ваней, и рявкнул мне:

– Опусти оружие! Брось его на пол! И быстро! К ним!

Я медленно опустила пистолет и пнула его подальше, получилось, что за стол тренера. Пока больше ничего не сделаю… Сделать-то могу, конечно, но без жертв не обойдется. А этого бы не хотелось.

Шагнула навстречу незнакомцу.

– Стоять! – велел он мне.

«Тут что, специально неадекватов собирают? То иди, то стой…»

Тут неожиданно подал голос Глухалов:

– Стой, не надо, оставь их в покое, они ни в чем не виноваты!

«Маниакально-депрессивный психоз, острая стадия, – предположила я. – Проявления похожи! Настроение скачет, как молодой кенгуру по австралийским прериям… ну, или по саваннам с пампасами».

– Заткнись!

Глухалов сделал несколько уверенных шагов к киллеру. Раздался громкий выстрел. И тренер упал, схватившись за окровавленную ногу. Незнакомец прострелил ее, желая остановить, если я правильно поняла, подельника.

– Всем понятно, что я серьезно настроен?

Тут неожиданно для всех на него кинулся Ваня. Разъяренно, дико, с чувством собственного превосходства.