Оксана положила трубку. Молодой мужчина, стоявший у холодильника, заорал:

– Ну нет, хватит! Пора положить его издевательствам конец. Лопнуло мое терпение. Мать! Не смей двигаться!

Парень схватил с рабочей поверхности стола длинный круглый предмет и кинулся к двери.

С воплем «Стой!» Оксана помчалась за ним.

Видео закончилось, и тут же началось следующее.

Та же пара вновь стоит на кухне.

– Боже, боже, – шепчет Оксана. – Что ты наделал? Николашенька! Тебя в тюрьму посадят.

– Нормуль, ма, – басит парень, – все ок. Нас никто не видел. Нашу одежду, обувь, деревяшку надо немедленно сжечь, его кошелек, часы и все остальное разбить, уничтожить, бросить в реку. Машину сейчас отгоню одному мужику, он ее разберет. Не дрожи. Конец уроду! Ты свободна. Через часа полтора звони в полицию и плачь: муж не пришел домой. Сможешь нормально с дежурным поговорить? Мне надо от автомобиля избавиться.

– Да, – неожиданно твердо говорит Оксана, – да! Конец ужасу!

Запись оборвалась.

– Чем убили Игоря? – пробормотал я. – Вроде Николай схватил скалку, но она ненормально длинная.

– Скалка это и есть, только намного больше обычной, такими пользуются для приготовления пирога «Ораниенбаум», – пояснил Борис. – Сначала тесто раскатывают на большой поверхности до прозрачности. Затем нарезают… ну да рецепт не нужен. Можно и простую скалку взять, однако гигантской орудовать намного удобнее. Константинова ни словом не заикнулась, что она знает, кто убил Игоря Маслова.

– Да, – кивнул я, набирая номер, – милейшая Светлана Федоровна решила заработать. Не выгодно ей задарма информацию сливать. Алло, Никита, сейчас отправлю тебе сообщение и видео от Константиновой. Что со всем этим делать?

За моей спиной раздался звон. Я положил трубку на стол и оглянулся. На невысокой консоли сидел черный кот, шею которого украшал ярко-синий ошейник. На полу лежала чайная ложка.

– Епифан! – с укоризной протянул Борис. – Перестаньте разбойничать.

– Епифан? – повторил я. – У него уже имя есть?

– Ну не обращаться же к нему просто «кот», – смутился Борис.

– Почему его до сих пор не отнесли домой? – удивился я. – Кстати! Где графиня Жабье?

– Бродит по квартире, – ответил секретарь.

– Наталья вроде увезла электронное чудо, – вспомнил я.

– Верно, – подтвердил Борис, – но тут такая история. Птицу создали для съемок фантастического фильма. По сути, это компьютер. Его изобрел очень талантливый человек, который уже конструировал для разных режиссеров всяких монстров. Мастер один на всю Россию, да и в Европе-Америке таких мало. Просто гений. Он отправил сову на киностудию и улетел в Лос-Анджелес, его в Голливуд пригласили на работу. А Жабье постановщику не понравилась. Она оказалась ну прямо как живая – спорит, ругается, не делает, что ей велят. Самообучающийся робот. Когда графиня в очередной раз объяснила режиссеру: «Не Феллини ты, утешься, снимай, как обычно, как в стране дураков киношку делал», – главный на площадке конкретно велел: «Разберите сие дерьмо на молекулы».

Реквизитору сова пришлась по вкусу, он ее сохранил, дал Наташе ею попользоваться, а сам улетел куда-то на длительные съемки. Жабье пока поживет у нас. Если, конечно, вы разрешите.

– Графиня резка на язык, – улыбнулся я, – но я не против ее временного пребывания. А кота надо вернуть домой.

– Но… – начал Борис, и тут у меня зазвонил телефон.

Я взял трубку:

– Слушаю, Никита. Секунду, включу громкую связь, пусть Борис тоже послушает.

– Боря, привет, – на всю комнату заорал Ветров. – Значит, так! Видео до меня не дошло! Сообщение тоже. И ты, Ваня, ничего не получал. Игоря Кирилловича Маслова убил грабитель. Печально, но это бывает. Найти преступника ну очень трудно. Висяк у нас. Конец истории.

– Но Константинова… – начал Борис.

– К Светлане Федоровне отправлен Сергей, мой зам, – перебил его Никита. – Он изымет у нее все материалы видеонаблюдений и объяснит, что за шантаж есть статья. Бабуля захлопнет рот.

– Получается, что мы покрываем убийцу, – сказал мой помощник.

– Кого? – спросил Никита. – Ты в курсе, кто лишил жизни Маслова? Знаешь, у кого при очередной попытке садиста Маслова поиздеваться над женой лопнуло терпение? Сообщишь, кто в состоянии аффекта дал по башке серийному убийце, у которого на счету минимум две жертвы, Ибрагимова и Филькина? Может, ты выяснил, скольких еще баб он под трамвай толкнул, голодом заморил? Увы, следствие такой информацией не располагает. Ваня, ты в курсе?

– Нет, – твердо ответил я. – О каком видео речь идет? Ничего я вам не отправлял.

– Ну и славно, – подвел итог беседе Никита.

Я положил трубку и решил перевести разговор на другую тему, повторил:

– Кота надо отнести домой.

– Так Наталья его на улице нашла, – напомнил Борис, – грязного, тощего, с больной лапой. Я его отмыл, подкормил, вот лапа еще не зажила. Кто-то Епифана сигаретой жег.

Меня передернуло.

– Вернуть его во двор? – спросил секретарь.

Я посмотрел в окно. На улице бушевала январская метель, мокрый снег лип на стекло. Я перевел взгляд на кота. Теперь он сидел на полу, сгорбившись, держа на весу левую переднюю лапку. Шерсть у него уже не выглядела клочкастой, хвост опушился. Рядом устроилась Демьянка. Собака и кот прижались друг к другу и уставились на меня.

– Епифан, пошли, – велел Борис, – возьму твой домик, миску, устрою тебя уютно в подвале.

– Нет! – возразил я. – Кот останется с нами. Демьянке веселее с ним. А то, когда мы уходим, собака одна скучает. Только ради нее даю приют Епифану. Похоже, они подружились. Вон как друг к другу прижались. Вопрос решен. Епифан теперь наш домашний кот. Точка.

– Иван Павлович, быть добрым очень трудно, – сказал Борис, – но у вас получается. Вы сострадательны не только к животным, но и к людям.

Я молча пошел в свою комнату. Нет, быть добрым легко. Просто надо представить себя на месте другого человека до того, как ты начнешь его осуждать.