С восшествием на престол Павла I, карьера Кутасова была просто феерической. Всего за четыре года он сделался потомственным дворянином, был возведен сначала в баронское, а чуть позже в графское достоинство Российской Империи, был пожалован самыми высшими российскими орденами, в том числе орденом Святого Андрея Первозванного, и стал рыцарем Мальтийского ордена Большого креста. Причем этот неиссякаемый поток чинов, наград и званий сопровождался щедрыми пожалованиями землями и крестьянами, сделав Ивана Павловича не только одним из самых знатных, но и самых богатых вельмож Российской Империи.

Что же их связывало – размышлял Андрей – Государя Всея Руси и пленного турку?.. Быть может, безграничное доверие наследника к Кутасову проистекало из безграничной преданности последнего?.. Ведь не зря же на гербе графа был начертан девиз: «Живу одним и для одного»! Нетрудно вообразить, сколько завистников и смертельных врагов образовалось у новоявленного графа. Недаром, ох, недаром великий князь Николай Михайлович, рассказывая о знаменитых россиянах XVII–XVIII веков, столь не лестно отзывался о любимце императора: «Кутасов был одним из самых ненавистных всем фаворитов. Значение его было велико, но у него не было никаких убеждений, и широкие государственные интересы ему были чужды; склонность к интригам, корыстолюбие, страх за свое положение руководили им. В конце своей блестящей карьеры Кутасов оставался тем же, чем был при ее начале; влияние его было пагубно для его благодетеля». Понятно, что после смерти своего благодетеля, Кутасов тотчас вышел в отставку и надолго уехал за границу. Затем вернулся и жил в Москве и в своих имениях, которых его не лишили, причем на редкость успешно занимался сельским хозяйством и коневодством. Что лишний раз говорит об уме и энергии этого незаурядного человека, отметил про себя Андрей. Но самым замечательным было то, что опальный граф, в сущности, остался при своём и прожил в свое удовольствие еще целых 35 лет!.. А ведь он знал многое, очень и очень многое – что, как известно, опасно во все времена. Стало быть, умел держать язык за зубами и не дразнил власть придержащих. Да, на редкость прозорливым и изворотливым умом обладал Иван Павлович! Сейчас о нём сказали бы – политический тяжеловес, гроссмейстер.

– Андрюша, ты чего не спишь? – услышал он сонный голос Агриппины и даже вздрогнул от неожиданности – настолько погрузился в свои мысли.

– Изучаю подноготную своих предков, особенно Ивана Павловича, – вполголоса отозвался он. – Пытаюсь понять, что тревожит его неуспокоенный дух… – последнее он добавил с легкой иронией.

– Что-нибудь нарыл? – заинтересовалась она, приподнимаясь на локте.

– Только то, что он был преданным наперсником Павла. Знаешь, какой у него девиз на графском гербе? «Живу одним и для одного».

– Хмм… весьма неглупо и многозначительно. – Она села на диване, обернувшись простынёй наподобие тоги. – Так ты считаешь, что какая-то тайна, которую он хочет тебе передать, связана с Павлом I?

– Несомненно. Возможно, это связанно с дворцовыми, а скорее даже политическими или геополитическими интригами того времени. Надобно копнуть поглубже в этом смысле.

– Договорились, копнешь! А сейчас давай ложись, а то мне утром на работу ехать. Тебе вроде бы тоже. Или я ошибаюсь?

– Увы, ты бесконечно права, моя прекрасная ингерманландка! Но пара часов для сна у меня в запасе есть.

Он выключил компьютер, устроился на диване рядом с любимой, обнял ее, прошептал «господи, как хорошо…» – и тотчас провалился в сон, словно в омут нырнул.

Конечно, будильник Андрей не услышал, и Агриппина, собиравшаяся с утра пораньше в Питер, – непременно нужно было присутствовать на планёрке – еле растолкала соню. Пока пили кофе, на кухню заглянула Елизавета Петровна и поприветствовала, как она деликатно выразилась, «молодых», отчего девушка вспыхнула, как маковый цвет, а внук поперхнулся кофе. И хотя – что скрывать? – ему было весьма приятно услышать это ее «Ну, как дела, молодые?», он сделал вид, что ровным счетом ничего не произошло, и что до него не дошел бабушкин прозрачный намек.

Прорываясь в Питер по забитому автомобилями шоссе, Агриппинина юркая мальтийка нагло лавировала между грузовиками и огромными внедорожниками, вызывая вполне законную отрицательную реакцию их солидных водителей, включая нелестные отзывы по поводу ее владелицы. Однако на вцепившуюся в руль Агриппину это не производило никакого впечатления. Более того, у Андрея возникло подозрение, что симпатичная хозяйка мальтийки даже испытывает определенное удовольствие, догадываясь об эпитетах, которыми награждают ее рассерженные автомоболисты противоположного пола, самый приличный из которых звучал как «чертова баба!». Высадив Андрея у станции метро, она рассеянно поцеловала его в щеку, клятвенно пообещала больше не хамить на дорогах, чтобы не нарваться на неприятности, и нажала на газ. Глядя вслед ее юркой «девочке», Андрей засомневался, что клятва действительно будет исполнена – Агриппина есть Агриппина, – однако время поджимало, он покачал головой и нырнул в подземку.

Ну а дальше – понеслось. Три семинара подряд – тяжелая нагрузка даже для молодого преподавателя, особенно после практически бессонной ночи. Впрочем, подзарядившись на кафедре парой чашек крепчайшего кофе, Андрей сумел с честью довести занятия до их логического завершения и даже поймал на себе несколько весьма заинтересованных взглядов модно упакованных студенточек, что польстило его мужскому самолюбию, но, разумеется, в дальнейшем останется без последствий.

Освободившись около трех, он пообедал в дешевой институтской столовой и направил свои стопы в Публичную библиотеку, где собирался поглубже заглянуть в историю собственного знатного рода, а также… вплотную заняться Сигурдом Юльевичем с его таинственным Братством. Какие ещё сюрпризы приготовил ему его далекий предок? Почему так уж неймется этому самому Сигурду?.. Хотя… если человек занимается рунами, а истинный ученый всегда, в конечном итоге, человек до некоторой степени помешанный на собственных исследованиях, он может под любым предлогом стремиться заполучить вожделенную дощечку с рунами. Поэтому Андрею хотелось прояснить для себя, возможно ли на самом деле появление на их горизонте некоего неизвестного Братства или же это просто блеф жадного до исторических артефактов ученого?..

В библиотеке было тихо и сумрачно, небо за окнами было затянуто обложными тучами. Он порылся в компьютере, выбирая из каталога нужные книги, которые могли пролить свет на мировоззрение масонов вообще и историю русского масонства в частности, потом отыскал несколько раритетов, в которых могли оказаться полезные сведения о графе Кутасове, и сделал заказ. Ожидая, пока книги принесут из хранилища, он бездумно смотрел по сторонам: вокруг него, склонившись над столами, сидели солидные мужи и дамы, глубоко погруженные в работу. Со стороны это смотрелось немного забавно – в наше время корпеть над книгами… Наконец, библиотекарь, женщина пенсионного возраста, с которой словно было списано выражение «синий чулок»: пучок на затылке, очки, какая-то бесформенная одежда, – жестом пригласила его подойти. Андрей расписался за выданные книги и тоже склонился над столом. Ну-с, господа масоны, чем же вы меня порадуете? – мысленно произнес он, углубляясь в изучение вопроса. В первую очередь Андрея интересовало само учение. Он принялся просматривать книгу с многозначительным названием «Дух масонства», старательно вникая в смысл прочитанного, надеясь отыскать в этой кладези премудрости нечто, способное пролить свет на события последних недель.