угодно, – как это обычно действовало на нее. Я сел в той же самой церкви, где бывали мы с ней, на то самое место напротив изваяния Богоматери. Но ее бесстрастное выражение лица внушило мне еще большее негодование. И тогда я искренне, всеми силами души возжелал, чтобы Бог существовал на самом деле, поскольку верил, что только Он способен избавить меня от этой муки. Я опустил голову и закрыл глаза, смирившись с мыслью, что эта тоска и отчаяние меня уже не оставят. Мне трудно объяснить, что на меня тогда нашло, – по крайней мере, объяснить как-то рационально. Когда я опустился на колени, явив тем самым первый знак смирения, на меня снизошло какое-то светлое спокойствие. Тело мое сделалось легким, словно бы парящим в воздухе, и меня охватило величайшее умиротворение – весьма схожее с тем чувством, что возникает, когда выходишь из темного холодного здания и подставляешь лицо солнечным лучам. И именно в тот момент я осознал, что все приведшее меня к этому моменту моей жизни, было частью великого Господнего замысла в отношении меня. – Он потер пальцами хлопчатую материю сутаны. – С тех пор я постоянно стремлюсь вновь испытать это чувство.

Несколько секунд Альберто просидел в молчании, затем повернулся ко мне:

– Извини. Я вообще известен своими длинными проповедями. Но ты наверняка не для того проделал такой долгий путь, чтобы выслушивать эти пространные излияния.

Сконфуженно я покачала головой. Я как-то всегда считала, что священники слепо верят всему, что есть в Священном Писании. Я и не представляла, что их могут посещать те же сомнения, что и всех нас. Более того, у меня никак не увязывалось в голове это трогательное повествование с тем, что, как мне известно, совершил Альберто.

Я выпрямила спину, поглубже вдохнула.

– Что ж, дело мое вот в чем… – После столь долгого молчания голос у меня зазвучал хриплее обычного. – Вчера на асьенду заглянула одна молоденькая особа по имени Майра.

У него мгновенно сошел цвет с лица. Альберто сделался таким же бледным, как пара свечей на столе по бокам от металлического креста.

– Она утверждает, что ждет ребенка. Твоего ребенка.

Альберто заерзал, сдвинувшись поглубже, к самой спинке сиденья.

– Я пришел не для того, чтобы тебя осуждать, – продолжала я. – Я тоже… человек, и я понимаю, что те ожидания, что римско-католическая церковь возлагает на молодых мужчин вроде тебя, большей частью, скажем, неблагоразумны. – Я сжала в руке карманные часы Кристобаля. – Не знаю, в курсе ли ты, что Майра потеряла работу у Аквилино?

Он закрыл ладонями лицо.

– Теперь она будет работать у дона Мартина.

Казалось, Альберто застыл на целую вечность.

– То есть это действительно твое дитя? – прервала я наконец молчание.

– То, что я тебе говорил до этого – сущая правда, – сказал он, убрав руки от лица. – Я и правда верю, что таково мое призвание. Но Майра… – Он в отчаянии помотал головой.

Я понимающе кивнула. Мне хорошо было известно, что значит поддаться искушению.

– Тебе нет надобности мне все это объяснять, – сказала я. – Я просто хотел узнать, намерен ли ты что-то предпринять в случившейся с ней ситуации.

– А почему тебя так это беспокоит? – слегка понизил он голос.

– Она попросила меня о помощи, – объяснила я, взвешивая каждое свое слово. – Я на днях видел, как она вышла из дома местной curandera.

Альберто подскочил с места и заходил взад-вперед по ризнице.

– Мы в самом деле не собирались пойти на такой грех, – порывисто заговорил он. Обычного его самообладания сейчас как не бывало. – Нас обоих просто охватило отчаяние.

– А кстати, тебе известно, что сын этой ведуньи уже несколько недель как пропал без вести?

Мои слова его, без сомнений, сильно удивили. Он перестал мерить шагами комнату.

– Я и понятия не имел. Просто слышал, что он уехал куда-то из города.

В мельчайших нюансах я изучила выражение его лица в этот момент. При упоминании Франко я надеялась увидеть в его чертах чистосердечный отклик, и реакция недоумения у Альберто показалась мне вполне искренней. Всякий, кто увидел бы его сейчас, несомненно, поверил бы, что он действительно впервые узнал о том, что Франко безвестно исчез. Однако, как я только что узнала, Альберто был довольно умелым лжецом, который больше года жил двойною жизнью.

И все же на лице у него явственно читалось непонимание.

Признаться, я сама уже не знала, чему верить. Когда мы в первый раз встретились с Альберто, мне этот человек мгновенно понравился. Он показался мне доброжелательным, открытым и весьма начитанным. Плюс к тому, его честный рассказ о своем богоборчестве и о духовном призвании тронул меня за живое. И тем не менее меня сильно разочаровало то, что он оставил Майру без всяких средств и продолжил свое существование в статусе святого отца, как будто бы ничего не случилось. Я не могла его винить за то, что он не сдержал обетов, данных церкви, – трудно было противиться естеству, – но меня возмутило то, как легко он умыл руки от свалившегося на них обоих испытания. Зачем он продолжал разыгрывать из себя достойного священника? Из одних лишь амбиций? Да, разумеется, сутана давала ему некую власть над людьми. Некоторым мужчинам нравилось обожание, почитание, этот статус полубога, который предоставляла им роль духовного лидера местного общества. И мысль о позоре, что он поддался плотским слабостям и обрюхатил молоденькую неискушенную служанку, была для него невыносима. Кроме всего прочего, он же был сыном богатого землевладельца, потенциальным защитником для своих сестер. Не лишится ли он всего этого, когда всплывет наружу правда? Или Майра с ее ребенком станет для него всего лишь досадным уроном на пути к спасению репутации?

– А с чего ты вспомнил вдруг о Франко? – спросил Альберто. – Какое он вообще имеет к нам отношение?

«Вот как раз это мне и хотелось бы узнать!»

– Да так, просто вспомнилось при упоминании о Соледад. Я подумал, что как-то ему несвойственно подобным образом исчезать. Соледад мне сказала, что он поехал исполнить чье-то дружеское поручение и сразу же вернуться.

На лице у него ничего не отразилось.

– А ты, похоже, чрезвычайно информирован о том, кто у нас в городе что делает, куда уезжает, когда возвращается.

Я уперлась локтями в колени и сцепила пальцы рук в замок, как много раз делал при мне Мартин.

– Я писатель, Альберто. Я просто наблюдаю за людьми.

Тот снова нервно зашагал по комнате.

Я откинулась назад, к спинке диванчика.

– Майра сказала, ты предлагал ей вместе уехать, когда получишь деньги из наследства.