— Берни, пожалуйста, остановись… — В голосе Джейн прорезались нотки отчаяния.

— Я носил тебя на руках, водил по ресторациям, дарил цветы, ухаживал и ждал полгода, а ты всё равно всё это время думала только о нём! — с горечью возразил Берни. — Что ж, видимо, действительно, надо было тебя трахнуть на грязном полу, не спрашивая разрешения, тогда бы…

Послышался звук хлёсткой пощёчины, а затем оглушительная тишина.

— Убирайся вон!

Я спохватился и метнул в пространство над дверью воздушную плеть. Невидимые колокольчики зазвенели так, будто дверь открылась только что. Сверху послышались торопливые шаги.

Первой спустилась Джейн. Мне сразу бросились в глаза её подрагивающие пальцы, закушенная нижняя губа, бледное лицо. Вот же, Берни… Пальцы сами собой сжались в кулаки. Всегда думал, что он слишком воспитан, чтобы сказать девушке такие слова, но нет, выходит, и у него есть свой предел благородства.

Лэнгфорд не сразу меня заметил, лишь только после того, как спустился по лестнице. Его взгляд синих глаз остановился на мне и вспыхнул почти что ненавистью.

— Поздравляю, Кай, — без приветствия бросил он мне, — твоя взяла. Качественно ты прополоскал мозги ей.

— Берни, перестань. Если у тебя есть претензии, то выражай их только мне. Джейн здесь не причём.

Блондин издал странный звук, больше похожий на хриплый смешок.

— Ну-ну, — произнёс он, окидывая меня взглядом. — Когда-то я думал, что ты мне друг.

— Ничего не изменилось.

— Да неужели?! А с каких это пор, позволь поинтересоваться, спать с невестой друга — это нормально?!

Джейн вспыхнула и уставилась в пол на кончики своих домашних туфель. Я же не отводил взгляда от лица Берни. Мне нечего ему было ответить. Просто нечего. В который раз я поймал себя на том, что имей возможность отмотать время вспять и вернуться на ту самую крышу, я бы ничего не стал менять.

— Так я и думал, — произнёс друг брезгливо. — Счастливо оставаться. — Он обернулся к Джейн. — И да, когда он тебя бросит в очередной раз, не приходи ко мне со словами, что я не предупреждал.

В полнейшей тишине Берни вышел на улицу, а продолжал смотреть на светловласку. За те четыре дня, что мы не виделись, она смогла частично восстановить свой резерв, впрочем, как и я, но выглядела при этом какой-то подавленной.

— Зачем ты пришёл, Кай? — Дженни всё-таки не выдержала и первой нарушила молчание.

Я опешил от её слов. В смысле? Как зачем?!

— Увидеть тебя…

Леди Паркер устало потёрла переносицу.

— Да, я поняла, что ты тогда не специально наглотался белладонны и оказался у дверей моей галереи. Я всё поняла, тебе не надо оправдываться или извиняться. И тот поступок — это на моей совести. Я рада, что смогла тебе вернуть магию, хоть и частично. Пожалуйста, уйди. Мне сейчас слишком тяжело и больно. Как-никак я только что рассталась с Берни.

— Но Дженни…

— Я не хочу быть твоей любовницей, — уже заметно твёрже произнесла Джейн. — Берни прав, рано или поздно ты наиграешься и найдёшь себе другую, если ещё не нашёл. Я просто не смогу этого пережить. Так что прошу, не мучай меня, уходи сейчас. — Она подошла и настойчиво толкнула меня в грудь, а я вдруг разозлился.

— Да что ты говоришь?! С какого чёрта ты решила, что ты временное увлечение?!

— А что, это разве не так?! Кай, мы переспали с тобой два раза! Два! На полу галереи. И ещё один раз ты бы не отказался взять меня в кабине автомёбиуса на глазах у фурмана…

— Я бы не стал так делать… — произнёс, слегка опешив.

— Да какая разница? Ты чётко дал мне понять, что я устраиваю тебя как любовница и жена твоего бывшего помощника. Как ты там сказал? «Я люблю тебя, Джейн Паркер-Оллроу, даже если ты возьмёшь фамилию Лэнгфорд, мне будет всё равно»… Так? Ты добился своего. Я рассталась с Берни, потому что не могу его обманывать и действительно его не люблю. Я люблю тебя, но и быть просто твоей любовницей, — она махнула рукой, — извини, но не хочу.

Рука Джейн продолжала настойчиво толкать меня к входной двери, а я не выдержал, дёрнул девушку на себя и смял её губы. В первую секунду Джейн взбрыкнула, словно сноровистая лошадь, но почти сразу же поняла, что это бессмысленно. Расслабилась, и ответила мне поцелуем. Мы целовались долго, с упоением, с привкусом горечи. Дженни думала, что является для меня всего лишь увлечением, а потому прощалась. Я даже чувствовал себя последним глупцом. Это же надо было так сказать, что меня не поняли…

— Джейн, — выдохнул тяжело дыша, когда, наконец, оторвался от сладких губ светловласки, — выходи за меня.

Медленно пустился на одно колено и достал тот самый золотой браслет, который Мэтью по моей просьбе выкупил из ломбарда. Несколько секунд Джейн смотрела на меня, широко распахнув глаза, а затем сделала шаг назад.

— Кай, не надо! Я не хочу, чтобы это выглядело так, будто я вынуждаю тебя на мне жениться! Мне не нужен гулящий муж…

— Миродержец, Джейн! Да люблю я тебя! Люблю! — Рассердился уже не на шутку и достал из потайного места цветы. — Я шёл в галерею, чтобы пригласить тебя на свидание и подарить этот браслет, но услышал, как ты говорила с Берни, и понял, что должен сделать предложение тебе прямо сейчас. А раньше не сделал его лишь потому, что после совместной ночи меня разыскивала жандармерия! Я не хотел, чтобы подозрения пали на тебя, а потому просто решил отложить это до того момента, когда всё разрешится.

— Правда? — прошептала девушка, не веря своим ушам.

— Правда. — Улыбнулся, шагнул вперёд и надел браслет на девушку. — Что-то ты долго принимаешь решение, так что я буду считать, что ты сказала «да».

***

Когда всё открылось полностью, выяснилось, что я был прав в своих умозаключениях. Единственная вещь, которая меня безумно интересовала, но я никак не мог её восстановить в памяти — когда же мне всё-таки подменили зелье,— оказалась до неприличия банальной. Мужчина, с которым я столкнулся в отделе дамских шляпок в том самом пятиэтажном здании, принадлежащем братьям «Люро», и был Филиппом Миллером. Он бы подменил мне бутылку раньше, но до этого я трое суток безвылазно сидел в «Чистой ауре» и изучал документы, а затем на всех порах помчался в поместье Лэнгфордов. На допросе изобретатель признался, что как только узнал, что я посетил Малый дворец и пообщался с Маркусом и самим королём, очень сильно занервничал. Как-никак моё имя было известно во всём Лорнаке. Он уже тогда думал подбросить мне какую-нибудь гадкую отраву, чтобы мой рассудок помутился, и я начал подозревать всех подряд. Он дал несколько фэрнов сыну хозяина гостиницы и таким образом узнал, что я вызывал целителя, который выдал мне пузырёк с лекарством.

Несмотря на свой гениальный мозг, Филипп Миллер оставил у меня впечатление неприятного типа, который и сам время от времени прикладывается к настойке белладонны. Он действительно хотел заменить собой принца и, вернувшись в Лорнак, взять бразды правления в свои руки. Как оказалось, комиссара Лейка Маркуса и Его Величество Бенедикта Третьего он вообще не принимал всерьёз. Король для него был помешанным на древних вазах старикашкой, а личина Маркуса как никогда сыграла свою роль. Филипп Миллер настолько сильно поверил в то, что шеф жандармерии на самом деле тот ещё глупец и слепец, что даже не брал его в расчёт при составлении своего плана. Он начал переживать и волноваться лишь тогда, когда узнал, что за дело взялся Кай Ксавье, сыщик по прозвищу Король Лжи. В этом плане моё второе имя сыграло мне во вред.