за похищение. Или просто грохнут. Но, если мы их не отпустим, что ж… что, черт возьми, тогда с ними делать? Мы не можем вечно держать их при себе. Блин, не можем это, не можем то. Может быть, вторая тетя права, и реально стоит расчленить их всех и…

Ладно, очевидно, мозг просто дал сбой. Мы уже идем по холлу, как вдруг кто-то кричит:

– Стойте!

Я замираю, а затем поворачиваюсь. И то, что вижу, это даже хуже, чем охранники. Нейтан и его родители.

Энни выглядит разъяренной. Да даже Крис выглядит суровым. А Нейтан просто разочарован, что в сто раз хуже, чем если бы он злился.

– Что происходит? – вскрикивает Энни. – Что, черт возьми, это сейчас было? Вы все чуть не убили бедняжку Лилиан.

– Идите в номер первыми, я за вами, – шепчу я четвертой тете, которая кивает и толкает инвалидное кресло вперед, пока родители Нейтана приближаются к нам.

– Нет, нет, – терпеливо говорит ма, – мы спасли Лилиан.

– Я же говорила тебе, ма, это была не стрельба, – бормочу я.

Энни качает головой.

– Вы все были довольно… довольно… – Она пытается подобрать нужное слово, ее глаза сверкают, и она показывает пальцем на мою семью. – Ну, вот эти ваши наряды, эти шляпы…

– А что не так со шляпами? – спрашивает старшая тетя, внезапно вернувшись в полный боевой режим с ее непробивной мощью и силой запугивания.

Энни аж брызжет слюной от гнева.

– О, ради всего святого, посмотрите на них! Они нелепы! Вы же в них просто посмешище!

Это слово пронзает мое сердце, словно кинжал.

– Мам, ты уже перегибаешь, – шипит Нейтан на Энни.

Посмешище. Да, это правда, моя семья разговаривает по-другому и делает массу нелепых вещей, но я всегда понимала причину всех их слов и поступков. Посмешище. Я прокручиваю у себя в голове это слово снова и снова, и оно все больше и больше обжигает меня и приводит в ярость. Думаю, часть меня всегда пыталась скрыть свою семью, потому что я знаю, что другим людям они могут показаться странными. Так что, возможно, я сейчас веду себя лицемерно, испытывая эту ярость, тем более что сама вечно хотела заставить свою семью соответствовать каким-то стандартам нормальности. Я всю жизнь пыталась их неким образом «приглушить».

Но выражения их лиц в тот момент… Я не могу их вынести. Никогда не смогу стереть из памяти это выражение боли на лице мамы. Я свирепо смотрю на Энни.

– Может быть, они и не вписываются в ваше гребаное представление о том, как должен выглядеть мир, но посмешище здесь явно не они.

Энни смотрит на меня, прищурившись. Крис вздыхает и прочищает горло. На секунду у меня появляется надежда. Может, он скажет Энни, что она уже реально переходит все границы.

– Мне очень жаль, Мэдди, но я должен согласиться с Энни. Твоя семья ведет себя очень странно, и я говорю это не для того, чтобы посмеяться над ними, – быстро добавляет он. – Но, честно сказать, их поведение совершенно неприемлемо.

– Да оно нелепо! – выкрикивает Энни.

– Мама, папа, хватит.

Во мне бушует буря эмоций. Злость на родителей Нейтана, в основном за то, что они смеют так говорить о моей семье. Но глубоко внутри сидит еще и стыд. Потому что я знаю, что они правы. Любой обычный человек с улицы, объективно посмотрев на мою семью, подумал бы, что они реально нелепая компашка. И мы провели весь этот день, делая совершенно нелепые вещи. Вещи, которые в данных обстоятельствах вполне понятны – тем, кто в курсе, по крайней мере, – но необъяснимы для обычных людей со стороны, которые понятия не имеют, что у нас происходит. И даже без всего этого мафиозного переполоха мою семью сложно понять и принять. Я знаю это, понимаю, но все же. То, что родители Нейтана накинулись на них с такой злостью и презрением, уже слишком.

– Слушай, давай, пожалуйста, просто поговорим? – просит Нейтан, понижая голос.

– Ах да, вы, дети, поговорите, ладно? – восклицает ма, прежде чем я успеваю ответить. – А мы пошли. Все, тудлс, покасики!

– И прекратите так разговаривать! – огрызается Энни.

– Не отчитывайте их, они сами знают, как им разговаривать, – огрызаюсь я в ответ. Как только эти слова срываются с моих губ, я тут же замолкаю. Черт возьми. Что я только что сделала?

– Мэдди, ты не можешь так разговаривать со старшими, – восклицает ма с выражением абсолютного ужаса на лице. – Давай, живо извинись.

– Извините, – немедленно говорю я. Слова просто вылетают автоматически. Я не смогла бы остановить их, даже если бы попыталась.

– Тебе не нужно извиняться, – вздыхает Нейтан. – Мам, ты ведешь себя просто ужасно.

– Нейтан! – вскрикивает моя мама. – Ты не можешь так разговаривать со своей мамой, ни в коем случае!

Нейтан и Энни в замешательстве смотрят на ма.

– Но я защищаю вас, – медленно говорит Нейтан.

– Неважно, ты не можешь говорить такие вещи родителям, – строго добавляет старшая тетя.

Вторая тетя кивает, сжав губы в тонкую линию.

– Мэдди, ты ставишь нас в неловкое положение, разговаривая так со свекровью.

Я сдаюсь. Ну конечно, вот что их объединяет. Энни может вести себя настолько ужасно по отношению к ним, насколько захочет, и они воспримут это спокойно, но горе постигнет любого представителя молодежи, кто осмелится перечить Энни.

Я вздыхаю, стиснув зубы.

– Ты права, конечно. Простите, Энни.

Мама так выпучивает глаза, что, кажется, они вот-вот вывалятся.

– То есть простите, эм… мама, – выдавливаю я.

Ма расслабляется, гордо улыбаясь мне.

– О, все в порядке, ты можешь продолжать называть меня Энни, – говорит Энни, явно чувствуя себя неловко.

– Нет! – рявкает старшая тетя. – Невозможно. Нет, она так не может.

Вторая тетя кивает головой в знак согласия.

– Не может, нет. Тидак болех.

– Это неуважительно, – объясняет им ма. – Как может молодое поколение называть нас по имени? Невозможно. Нет, я не могу такое позволить.

Энни вроде как улыбается, но эта улыбка скорее походит на гримасу. У нее в голове, видимо, полнейший диссонанс, и абсолютно понятно почему. Всего несколько минут назад они чуть ли не подрались, а теперь моя семья вдруг начинает защищать ее.

– Я думаю, будет лучше, если мы все пойдем спать, – вмешиваюсь я. – Как говорится, утро вечера мудренее, завтра уже спокойно сядем и поговорим. – Плюс, до меня только доходит, что я не знаю, где Стафани и ама. Мне нужно срочно избавиться от своей семьи и семьи Нейтана и как-то разыскать Стафани.

Энни и Крис медленно кивают.

– А мы можем поговорить сейчас? – спрашивает Нейтан. – Только ты