Кахрай хмыкнул.

И Лотта прижалась к его плечу. На сегодняшний вечер исключительно. Чтобы понять, что чувствуют героини возле этого самого, могучего и надежного.

Тепло вот.

И весьма удобно.

— Он попытался отхватить кусок имущества при разводе. Выплыло много грязи… он требовал отступные, даже обвинил бабушку в причинении вреда здоровью. А потом еще долго рассказывал о домашнем насилии. Второй брак продлился два года. От него появился отец. И закончился он аккурат после его рождения. Мой… дед любил гонки. И вещества, изменяющие сознание. И все вместе закончилось не слишком хорошо… третий брак случился уже когда я появилась. И тоже не совсем удачно.

— Умер?

— Сбежал.

— С другой женщиной?

— Хуже. С дворецким.

Море волновалось, перебирая лучащиеся свои драгоценности. Она поднимала к поверхности то одну, то другую рыбину, выпускала веера искристых мошек, роняла тяжелые капли планктона, который умудрялся подняться, зависнуть над поверхностью в попытке освоить еще и небо, но все же медленно возвращался к водам.

— Дворецкого она ему так и не простила. Он ведь у нас пятьдесят лет служил. Бабушка к нему была привязана. Да и попробуй-ка найди хорошего дворецкого.

— Ага… — только и нашелся Кахрай.

Рыжие волосы от влаги завивались мелким бесом. И в них блестели капли, а еще искры чего-то живого, но, как Кахрай надеялся, в достаточной мере безвредного. Будь местная живность опасна, их бы предупредили.

Наверное.

Капли мерцали.

Сползали на тонкую шею, которая виднелась из-под прически, и уползали под край блузки. И хотелось погладить эту тусклую дорожку.

Поцеловать.

Только… наследниц родов и владелиц корпораций не целуют в шею на причалах забытой Созвездием планетки. Они… другие?

Пожалуй.

Или нет?

Лотта мотала ногами и смотрела на воду, и казалась такой близкой… но обманываться не стоило. Она легонько вздохнула, и Кахрай с трудом удержался, чтобы не сгрести ее в охапку.

А может, зря удержался?

— А вы… у вас была куда более интересная жизнь.

— Ты, — поправил Кахрай.

— Ты, — согласилось рыжее его несчастье, за которым следовало присматривать и вовсе не из надежды, что кто-то, кого послали по следу, ошибется.

Просто… следовало присматривать.

И все тут.

— А жизнь… обычная. Мир второго кольца. Промышленный. Заводы…

— Какие?

— Да разные. У нас орбитальная станция по разгрузке, так что в основном переработка руды, второго уровня.

Первичную очистку сами рудовозы и совершали.

— Небо там темное. Воздух, конечно, очищенный, следили за этим строго, только все равно не то. А так… люди в основном или на заводах, или при них держатся. Жизнь… неплохая. Не хорошая. Не знаю. Я не умею рассказывать.

Тем более о себе.

Или об Эрдише.

Что о нем говорить? О тоннах усиленной стали? Доочистке редкоземельных? О прокатных цехах? Или штамповке? Сборке?

Аккуратных зданиях, одинаковых до того, что заблудится незнакомому человеку проще простого. Или о парке городском, который держали под куполом, хотя климат Эрдиша давно был стабилизирован, а воздух и вправду чистили, потому и можно было обходиться без респираторов.

Но воняло.

Приезжим. По первости. Потом тоже привыкали, особенно те, кто оставался надолго. Или… про дома? Одинаковые, унифицированные, разворачивавшиеся из стандартных блоков за сутки. И пусть функционал их был расширен именно для того, чтобы позволить людям внести ноту индивидуальности — так обещала реклама — но все равно, куда бы ты ни зашел, складывалось ощущение, что находишься у себя дома.

О других домах?

Тех, что выстроились на белой улочке, куда селили инженеров, маркетологов и всех, кто представлял какую-никакую ценность. Эти дома отличались друг от друга. Правда, теперь Кахрай понимал, что отличия их — тот же функционал, только еще более сложный.

— Плохой из меня собеседник.

— Не лучше, чем кулинарный критик, — хихикнула Лотта. — А как вы… ты… как ты пошел в спасатели?

— Нанялся. Наши многие нанимаются. Производство по сути унифицировано, много рабочих не надо. А больше ничем на Эрдише и не займешься. Нет, есть те, кто бизнес строят, но я в бизнесе ничего не понимаю.

Лотта кивнула, соглашаясь, что в бизнесе на самом деле понимают немногие.

— Мой приятель магазин открыл. И удачно. А я… как-то оно не по душе было. Зато центр подготовки имелся. Бесплатный. И я туда ходил. Отец мой с Варреи-5. Одна из их селекционных военных линий… когда еще программы не смягчили. Говорил, что сбежал, не смог там… мне от него и достались, что рост, что остальное. Вот… и там тоже знали. Контракт предложили. Я и согласился. А что, подъемные обещали неплохие. Плюс подготовка. Доступ к курсам, если будет желание учиться.

— И как?

— Было. Я безопасник… и немного медик.

И удивление на лице ее было приятно.

— Правда, всего третьего класса, — признался Кахрай. — Для второго нужна была очная практика расширенная, минимум на полтора года, но не отпустили. Все-таки контракт.

Она кивнула, показывая, что понимает важность контрактов.

— Потом уже после увольнения думал, но…

Кахрай запнулся.

Говорить, что денег не хватило? Что смена класса стоила пятнадцать тысяч? И дополнительно оплата экзамена? А у него не накопилось этих жалких пятнадцати тысяч? Точнее были они, но ушли и вовсе не на образование.

— Предложили другую работу. Вот и работаю… охраняю.

— И как?

— Неплохо, если подумать.

Конечно, клиенты попадаются разные и далеко не все из них приятные люди, но тут уж как в любом другом деле. А характер у Кахрая спокойный, выдержка опять же, и Шеф ценит.

Правда, теперь об этом думалось почему-то без гордости.

— Вам… тебе то есть, нравится?

— Местами.

— А чего бы ты хотел? — она смотрела внимательно рыжими своими глазами, и почему-то не получалось отвести взгляд, как и соврать, что Кахрай всю сознательную жизнь мечтал охранять посторонних ему людей.

— Не знаю, — честно ответил он. — А… тебе?

— Тоже не знаю.

Она подняла ножку и посмотрела на нее, потом на море.

— Мне всю жизнь говорили, что я должна. И даже книги… я их не сразу записывать решилась. А выкладывать стала вообще под анонимным ником, не думала, что серьезное что-то. Потом уже появились читатели. И поклонники. И издать предложили в профессиональной обработке.