талантами, кроме боевых, и после окончания курсов был распределен в какую-то плотную дыру, без надежды получить когда-либо кольцо иерарха.

— Здорово!. — Лицо Сорби сияло. — Чего это они? Я сначала думал, что вы играете.

— Это я доигрался. Об указе слышал?

Уже да. Сорби был в курсе и опытов Томаса, и ссылки, и всех его подвигов, но все в каком-то дурацком, искаженном свете. Впрочем, что возьмешь — плотная реальность, искажение! Фома только коротко уточнил вопиющие детали — он не террорист, не провокатор и даже не диссидент. Сорби обнажил крупные белые зубы, показывая, что понимает в какую игру играет Томас.

Посыпались странные вопросы. Как там?.. Где?.. За Чертой!.. Не помню… Сорби слышал, что его лишили памяти, потому что он тако-ое увидел!.. Гигант закатывал глаза. Томас там был по заданию Акра? По поводу Апокрифа? Не прошло и пяти минут, как Фома устал от простых вопросов.

— Сорби, давай так, чтобы мне не повторятся, расскажи сначала сам все, что знаешь.

Медное лицо Сорби изобразило понимание, то есть оно все время его изображало: каждую фразу Фомы Сорби встречал все с большим пониманием. Фома поражался мимическим способностям мулата. В конце концов маска понимания грозила превратиться в маску идиота, как предел понимания.

Знал Сорби немного, но рассказывал очень эмоционально. Как Томас искал апокриф и страдал, вернее, страдал и потому искал, потом его поймали, обличили и выслали, но дело его не умерло, другие стали пытаться попасть за Черту и найти Апокриф, но даже Акра не удалось, хотя он и…

«Вот на что намекал Моноро! И Сати. Я действительно подал пример».

Сорби воодушевлено размахивал руками…

— А кто же тебе все это рассказал? — спросил Фома.

— Да я же свой, Томас! Я же в “Новой волне”! У нас все об этом знают!.. Мысль о действительном устройстве не оставляла тебя, Канон уже не устраивал и ты дерзнул!

Фома внимательно посмотрел на Сорби. Голубые глаза гиганта сияли.

— Это, случайно, не цитата из программы вашей волны? Или, может, уже учебник написали о том, как я дерзнул?

— Не, это я составлял доклад, — гордо смутился Сорби.

Доклад он читал и цитировал только своим, так что Томас пусть не беспокоится. Главный у них не Акра, который говорит, что главные в Синклите. Их никто не знает (Сорби завел глаза под лоб), они делают политику «волны», а такие как Сорби работают.

Становилось все интереснее. Провинция, как всегда, в мятежных замыслах и глубокой конспирации! «Их никто не знает» говорило о большой работе ума, вернее — полном безумии.

— И что же вы делаете?

— Рассказываем, объясняем, ищем!.. — То есть, они рассказывали об Апокрифе, объясняли его и принципы устройства реальностей, а искали правду, потому что, по словам Сорби, правду от них тщательно скрывают. Вот Апокриф бы найти, время от времени бил себя по ляжкам. А пока рассказывали и объясняли Апокриф, не видя его в глаза. Потому что — правда. Если от них скрывают, значит, это правда. Скрывают только правду…

Логично. Было понятно, что даже если не найдут, то говорить о правде будут всегда! Но Сорби был уверен, что найдут, там тако-ое! — опять завел он глаза. В общем, оказалось (зверским шепотом), что Ассоциация не вечна и скоро об этом будут знать все!..

— Ну, хорошо, вы нашли Апокриф и там действительно сказано: Ассоциация не вечна, конец света через неделю, всем явится в смокингах, при себе иметь даму, свечку и прощальный гудок, — и вы от этого будете счастливы? Что случится-то, объясни мне?

Сорби несколько растерялся.

— Может быть, это делается для того, чтобы ты спокойно спал и ел, совершенствуясь во исполнение основного закона Ассоциации? Ведь если тебе объявить, что завтра всё — занавес, ты пожалуй и кушать будешь плохо, а уж свою работу — дело Ассоциации, вообще забросишь!..

Сорби нахмурился. Нарисованная перспектива его явно не устраивала. Фома отнимал мечту. Надежду.

— Ты говоришь, как член Синклита! А жизнь — борьба! Поэтому мы ищем!

— Понимаешь, я могу тебе сказать, что Апокриф есть, что назначена Большая Дата и Конец Света уже грядет, но лучше тебе от этого не станет. Не прибавится счастья ни тебе, ни другим. Не зависит оно, слава Богу, ни от чего, кроме как от тебя — твоего собственного мироощущения, понимаешь?

Видя перевернутое лицо Сорби, он остановился. Гигант был в растерянности. Фома не просто отнимал мечту, он разрушал её! А в такой дыре игрушки не отнимают!. В конце концов, парень его спас.

Фома нажал тормоз: он пошутил, проверял. Пусть они ждут сигнала

— Так ты нашел Апокриф? — аж подпрыгнул Сорби. — И что?

— Тебе сказать, когда и где конец света?

— Не! — побледнел Сорби, поражая Фому своим простодушием. — Если не завтра, то не надо!

— Не завтра.

— И не послезавтра?

— У тебя, как минимум, год!

— Здорово! — обрадовался гигант. — Год?.. — Он еще подумал. — А че так мало-то?

— Как минимум, я еще уточню! — пообещал Фома. — Только никому, даже вашему новому заплыву!

— Волне, — поправил Сорби и заверил. — Ну что ты! Можешь на меня положиться!..

После этого он связался с Сати. Приходящие из-за Черты, по его словам, появлялись, как правило, ненадолго, несли всякую тарабарщину, которая тщательно записывалась, расшифровывалась, интерпретировалась и выдавался, наконец, конечный вариант, иногда — два.

— Вот так и возникают апокрифы! — хмыкнул Фома.

Информацию классифицировали и сохраняли, часть её направлялась в Школу, Академию, в Синклит. Особо важные материалы шли, естественно, сразу в Совет Координации — высший орган.

— Так что, пусть все идет, как идет? Пусть «шумят»?

— Да, — согласился Сати. — Все идет своим чередом. И каждый должен делать свое дело. Твое дело сейчас — дыра.

— Скажи еще — труба!..