стекла опустились, из окон высунулись люди в масках и открыли огонь. Очередями. Из автоматов. Бандитская машина мгновенно превратилась в решето, вильнула в сторону и на полной скорости врезалась в отбойник.

— Это что сейчас было? — воскликнула Иоланта.

— Думаю, к нам подъехали новые правила игры…

Глава 23

Виктор снова и снова убеждался в одном и том же — дерьмо похоже на энтропию вселенной. И того, и другого со временем только больше. И вот очередная проблема подъехала, как будто старых мало.

Две машины с автоматчиками в масках. И уж больно вовремя. Что им может быть нужно? Он слегка раздвинул бронежилеты на полу и упер ствол пистолета в голову профессора Морозова.

— Ты нанял кого-то, чтобы свалить от Ли Шисаня?

— Вы некультурные, беспардонные отморозки!.. — огрызнулся профессор.

— Колись, сволочь! — рыкнул Виктор.

— Да я даже не вижу что там происходит! — ответил профессор и попытался закопаться в бронежилеты.

Виктор убрал ствол. Ситуация, на самом деле, не очень. Фургон кое-как завешан бронежилетами. Они без плит, только противоосколочные пакеты. Но много. Хорошо иметь личный армейский склад, о котором больше никто не знает. Пистолет — держат без вопросов. Автомат — вряд ли. Если там гражданские патроны, обычная «оболочка» для охоты на картон и стрельбы по жестянкам — то шанс есть. Но не очень большой. Если армейский патрон с сердечником — прошьет и не заметит. А значит играть в веселую игру «мы на танке» больше не выйдет. А еще броня только сзади и по бортам. А спереди — огромное лобовое стекло. И дорога широченная.

— Не дай им нас обойти! — громко скомандовал Виктор.

Вовремя сообразил — одна из машин как раз нацелилась на обгон слева. Юми резко крутанула руль и не дала пролезть. Но вторая машина тут же пошла справа. Пока не стреляют, но могут — стекла опущены. Люк тоже открыт, но в нем никого нет. Хотят получить нормальную позицию, и потом уже высовываться? Скорее всего. И сейчас у них это получится — блокировать обгон сразу двоим Юми не сможет, дорога широкая. Значит, нужно поступать нестандартно. Видишь логику — сломай ей табло…

Виктор дождался, пока враги поравняются фургоном, схватил пустой магазин от пистолета и запустил его прямо в открытый люк с громким воплем:

— Граната!!!

О чем думают крутые ребята с крутым оружием, когда едут на дело? О том, что у них преимущество. Чего они боятся? Того, что преимущество вдруг исчезнет. Граната в эту картину вполне вписывается. Даже ненастоящая. Пока что противник просто увидел, как что-то влетело в салон через люк…

И водитель вмазал по тормозам. Автомобиль занесло, на ходу открылась одна из дверей — кажется, угрозу восприняли серьезно.

— Трамбуй левого! — скомандовал Виктор. — Сейчас!

Юми слегка притормозила, и стала бортом выталкивать второй автомобиль в левый отбойник. Очень резко и решительно. Заскрежетал металл. Легковушка левой стороной высекала искры из отбойника, а правую трамбовал фургон, который раза в три тяжелее.

Виктор выпрыгнул из кресла, споткнулся о лежащего на полу профессора, врезался в Иоланту, но все-таки добрался до левого окна, высунул пистолет и стал лупить почти не целясь — крыша легковушки была чуть ниже нижнего края окна фургона. Противник открыл огонь в ответ. Фургон тут же прошило насквозь чуть позади второго ряда сидений.

«Они ничего не видят» — понял Виктор. — «За окном сразу наш борт. Наугад лупят…»

Такое везение долго продолжаться не могло. Но тут подоспела помощь — Иоланта наконец сориентировалась, протиснулась к окну рядом с Виктором и открыла огонь. Дыр в крыше легковушки становилось все больше. Фургон тоже прошила еще одна очередь, на этот раз по диагонали. Досталось креслу Виктора, сшибло плафон с потолка… Но потом машина стала замедляться, наехала колесом на отбойник и лихо встала на бок. Юми тут же рывком вернула фургон на середину дороги, оставив противника кувыркаться.

— Минус один, — вздохнул Виктор.

Устало сел на пол, и не сразу сообразил, что приземлился на профессора. Забрался в изрешеченное правое кресло, достал из подстаканника запасной магазин и не спеша перезарядил пистолет.

— А второй где? — спросила Иоланта.

Она тоже не теряла время и перезаряжалась.

— Догонит, как только поймет что граната ненастоящая.

— А не мог настоящую взять? — фыркнула Юми.

— Давай не будем усугублять ситуацию. Мы и так уже её по самое… — вздохнул Виктор.

Вспомнил о профессоре и пнул гору бронежилетов.

— Да живой он, — проворчала Иоланта.

— Живой, — донеслось из-под бронежилетов. — Разочарован. И люто, бешено негодую!

— Пока что делай это молча, — усмехнулся Виктор.

Достал телефон, открыл сообщения и отправил Вольфраму одну цифру — двойку.

— Километр до съезда, — объявила Юми. — Фургончику плохеет. Куда?

— Вторая точка, — ответил Виктор. — Помнишь куда ехать?

Юми в ответ громко фыркнула. Ветер свистел в пробитых пулями бортах.

* * *

Промзона была таковой только на карте. На деле же — обычная заброшка с выбитыми стеклами, воротами распахнутыми настежь много лет назад да так и заржавевшими, и чахлыми кустиками из трещин в асфальте. Побитый пулями фургон, возможно, был там первой машиной за несколько лет. И он несся как дурной.

Погоня вроде бы отстала. Но Виктор успел заметить, что легковушка с серьезными ребятами всё еще едет следом, и свернула туда же. Если очень резко съехать с дороги и спрятать фургон, допустим, в одном из разваленных цехов… Запас времени — секунд пять, но попробовать стоит.

Он развернулся вперед, чтобы поискать варианты и отдать команду Юми… и сразу увидел посреди дороги человека. Высокий, в пальто, мешковатых армейских штанах, на лысине — вязанная шапочка. И шарфик совершенно ненормальной длинны. Вольфрам был спокоен как танк. Как и всегда. А еще он держал в руках железную трубу. Упер её в землю, как знамя, и стоял. А наверху трубы оказалась прикручена табличка из железного листа.

«Это ж дорожный знак» — понял Виктор.

— Въезд запрещен, — объявила Юми вслух.

Объехала Вольфрама, свернула за угол и резко дала по тормозам.

— Чего он задумал? — спохватилась Иоланта.

— Вышел встречать погоню. Пошли смотреть.

— Хочешь ему помочь?

— Вряд ли он нам что-то оставит, — отмахнулся Виктор.

Не смог открыть свою дверь — заело. Выбрался из кресла, снова наступил на профессора,