Виктор. — «Живые женщины могут, например… да хотя бы вспотеть. Или заболеть. Или забыть накраситься. А робот — не может. Эмма всегда идеальна, безупречно хороша, и, при желании и технической возможности — стерильна как хирургический инструмент. Можно трогать без перчаток. Не девушка, а мечта…»

Кончилось всё тем, что выскочил Вольфрам. Спрятал нижние руки под безразмерной кофтой, чтобы профессор не увидел. И увел Эмму на подзарядку. Аккумуляторы совсем плохие, вы же понимаете, ну и так далее…

Профессор был мрачен — увидел конкурента. А еще они явно переругаются с Иолантой из-за запаса воды в душевой. Это просто вопрос времени.

Так что пришлось Виктору селить профессора у себя. В каюте две койки и два шкафа — разместиться можно. Выдал профессору аварийный скафандр — свежий, нераспакованный — персональную, тщательно отмытую кружку, и даже отсыпал «нектара богов» в отдельную баночку. Кофе Морозов, как оказалось, уважал. Виктор отчего-то считал, что в Союзе больше любят чай. А в Империи — рассказывать и показывать, как они любят чай. Но «нектар богов» пришелся профессору по вкусу, хотя и растворяшка.

На почве кофе немного разговорились. Виктор аккуратно забросил несколько крючков — хотел прикинуть, насколько собеседник «в теме». А то придется держать в голове еще одну версию реальности. Их и так уже слишком много.

Нечеловеческие технологии у Консорциума профессор не отрицал. И не видел в них ничего плохого. Будто сам точно так же оставил ценное знание только для себя.

«Отдел рекламаций» — террористы и фанатики. Даже в первую очередь фанатики. Тут Виктор покивал и согласился практически искренне.

А вот с темы «гражданской войны» Морозов быстро съехал. Только повторял свою мантру из интервью Дженнифер — «это было непонятное закрытое общество, и мы не можем быть уверены, что у них случилось и почему». Виктор решил, что профильные ученые все-таки что-то знают. А всем остальным хватает школьных учебников, формирующих «минимально приемлемый уровень знаний» и «непротиворечивую картину мира». Опять цитата, опять из интервью, и опять Морозов.

«Меньше знаешь — крепче спишь» — подумал Виктор. — «Больше знаешь — крепче пьешь…»

Вообще, главным заинтересованным лицом в этой истории был Вольфрам. Не исключено, что он видел падение Консорциума своими глазами, из первого ряда. И вряд ли просто стоял в сторонке, ой вряд ли. Но почему-то делал вид, что события почти столетней давности пора уже оставить в прошлом. Просто знает, что ничего уже не изменить? Возможно. Но захотел бы, если бы мог? Это уже другой вопрос.

* * *

На всякий случай Морозову Вольфрама представили как «господина Во». Сам Вольфрам это и придумал — сказал, что пользовался псевдонимом, когда несколько лет жил в Империи. Иоланту профессор вспомнил сам, а вот имена Виктора и Юми у него из головы вылетали постоянно. Хотя с Виктором он жил в одной каюте.

К слову, о каюте… На третий день Виктор взвыл. Сосед был невыносим. Морозов оказался помешан на чистоте. Тер тряпочкой любую грязь, которую видел. Или думал что видит. А потом бежал мыть руки, потому что тряпочка-то тоже грязная стала. Постоянно включал вентиляцию на максимум, чтобы воздух быстрее очищался. Из-за этого в каюте был сквозняк и холод. Виктор даже подумывал попросить Юми заблокировать настройки капитанским допуском, но опасался, что профессор скандал устроит. Каюта оказалась разделена ровно пополам, и на половину профессора заходить не полагалось — он начинал ворчать и тереть всё тряпочкой. При этом сам ходил где хотел, да и входная дверь оказалась на половине Виктора.

А еще он был очень требователен к режиму дня. А на «Кицунэ» это вообще больной вопрос — все подстраивались под Юми, а Юми даже малейшие намеки на жесткое расписание не воспринимала, делала что хотела и когда хотела. К счастью, у профессора не было обязанностей по кораблю. А вот у Виктора — были.

На третий день полета он сидел в обеденной зоне в пять часов утра — сменился с вахты и решил досидеть до полседьмого, чтобы профессор проснулся. Это было проще, чем с ним ругаться и из-за того, что дверью громко хлопнул. Пока заваривал «нектар богов», услышал шаги за спиной — Иоланта шла из своей каюты в душ. Явно специально — сейчас всю воду истратит, и к семи часам, когда профессор пойдет умываться, ему останется пара литров. Циклу очистки двух часов мало, даже с новыми фильтрами.

«Пусть воюют» — подумал Виктор, улыбнулся и отхлебнул «нектара богов». Когда еще получится вот так просто посидеть с кружкой относительно приличного кофе и спокойно подумать? А подумать было о чем. Критическая масса накопилась уже давно. А теперь Вольфрам озадачил этим «хранилищем номер восемь». Хотя сам не знает что в нем. А вот Виктор уже знал, и был абсолютно уверен — проблемы.

«Нектар богов» в кружке почти закончился, когда открылась дверь душевой и оттуда вышла Иоланта.

— А мне не заваришь? — спросила она.

— Почему нет? — ответил Виктор, не оборачиваясь.

Достал чистую кружку, сыпанул туда растворяшки, налил кипятка, обернулся… мда.

Иоланта действительно вышла из душа. Босиком и в трех полотенцах. Обычно девушки после душа эротично заворачиваются или в одно полотенце, или в два. Второе — на голове. Но корабельные полотенца довольно небольшие, а своё девушка то ли не взяла, то ли в каюте забыла. И ей просто не хватало длинны, чтобы завернуться — обхват груди великоват. Но Иоланта вышла из положения — одно полотенце обернула вокруг туловища ниже груди, второе — набросила на плечи, так что оно свисало вперед и даже что-то там немного закрывало. Ну и третье — на голову. Выглядело это сногсшибательно. Впрочем Иоланта всегда такая. И при этом спокойна, как будто на ней строгий костюм. Или вообще скафандр.

Подошла, взяла кружку, поблагодарила. Виктор даже не пытался смотреть в другую сторону.

— Смотрю, иммунитет выработал, — улыбнулась девушка.

— Не выработал, — ответил Виктор.

— Тогда я знаю, что ты сейчас скажешь, — вздохнула Иоланта. — Все так говорят.

— Тогда не буду говорить вслух, — ответил Виктор и отвернулся к кипятильнику, кофе заварить.

— Знаешь, грустно это, — вздохнула Иоланта.

Поставила кружку, оперлась на край стола и задумчиво посмотрела в потолок.

— Что именно?

— То, что все говорят, а ты не стал. Но подумал. Меня просто… боятся. Думают, что я не в их лиге. Даже те, у кого неплохие шансы.

— А Шульц чем не угодил?