Поэтому он и полез в квартиру Алены. Черненко был абсолютно убежден, что диверсия с танцовщицей и неверным любовником задержит Алену в клубе, а получилось иначе: она явилась раньше, чем он рассчитывал. И, как и предполагала Александра, приняла его за киллера и бросилась прочь.

Дальше Черненко бурно и многословно доказывал, что не убивал ее и даже не планировал. По его версии, Алена умерла практически мгновенно, он никак не смог бы ей помочь. Так что если он в чем и виновен, так только в неуважительном обращении с мертвым телом.

А свою причастность к смерти Стеллы он и вовсе отрицал. Черненко признался, что подкупил ее, у него и выбора-то не было: нашлись свидетели, видевшие их вместе в клубе. Но ее смерть? Да для него это просто потрясение! Так что следователям, принявшим дело у близнецов, предстояло повозиться с доказательствами. Но Ян не сомневался, что у них все получится. Черненко был неплох — однако не совершенен, убивал он впервые, и опыт контрабандиста помогал ему лишь до определенного предела. Улики найдутся, если внимательно искать.

Яна оставили в покое быстрее, чем могли бы, а Александру вообще не трогали. Помог в этом Павел. Ян ни о чем его не просил, однако старший брат, похоже, чувствовал себя виноватым за то, что втянул близнецов в такое дело, толком не разобравшись в нем. Ян считал, что это хороший знак.

А вот Валентина Бочкова следствие своим пристальным вниманием не обошло. Наказывать его было не за что, но нервы ему потрепали. Да еще и его престижная невеста отменила свадьбу, узнав о том, что ее потенциальный спутник жизни угрожал кому-то расправой. Так что Бочков потерял куда больше, чем надеялся обрести.

Игоря Короткова ждал суд за хранение и сбыт наркотиков. Он, конечно же, пытался доказать всем, кто желал послушать, что его таблеточки — это вовсе не наркотики, а просто безобидный генератор веселья. Но поскольку отдельной статьи для «веселых таблеточек» не придумали, да и вряд ли когда-нибудь придумают, его будущее представлялось далеко не радужным.

Кася Поздеева доказывала, что она ничего не знала о преступной деятельности возлюбленного. Да и возлюбленным он больше не был, она всеми силами открещивалась от него. Ян был склонен верить, что она говорит правду: эта девица была слишком глупа, чтобы Черненко доверил ей такую тайну. Так что обошлось без уголовного преследования. Однако она все равно пострадала: салон был закрыт до окончания следствия, почти все подарки Черненко у нее изъяли, и вряд ли у нее получится остаться владелицей собственного бизнеса, когда все закончится.

Яну было все равно. Он привычно забывал обо всех делах, даже самых страшных и сложных, когда завершал их. Александра понимала это, она и сама была такой, и она совсем не беспокоилась за брата.

Чего не скажешь об Алисе. Она почему-то решила, что он жутко травмирован — то ли тем, что стрелял в человека, то ли обрушившейся на него критикой. Ян сначала пытался объяснить ей, что все на самом деле неплохо, в людей он стрелял и раньше, и с более печальным исходом, а критика — это вообще формальность. Но Алиса считала, что он просто храбрится, чтобы ее не расстраивать, и Ян поднял белый флаг. Пусть заботится, если ей так хочется… В глубине души ему даже нравилось ее искреннее и наивное желание его защитить.

Именно Алиса притащила в его квартиру елку и новогодние игрушки. Она развешала на стенах гирлянды и наклеила на окна какие-то замысловатые фигурные наклейки. Одному Яну это было даром не нужно, но ему нравилось оставаться среди этих украшений с ней наедине. Алиса готовила ему, иногда заскакивала просто для того, чтобы проверить, не пустой ли у него холодильник. Александра, наблюдая за этим, лишь посмеивалась и старалась при любой возможности оставлять этих двоих наедине.

Из-за всего этого Ян чувствовал себя странно. Он не смог бы объяснить свои сомнения никому, даже Алисе — но объяснить сестре попытался, потому что иногда она понимала его лучше, чем он сам.

— Кажется, она не верит, что я ее не люблю!

— Кажется, ей достаточно того, что она любит тебя, на остальное ей плевать, — усмехнулась Александра. — Она и правда очень хорошая.

— Поэтому я и не хочу ее обижать.

— Но она еще и взрослая. Алиса сама может решить, к чему она готова, а к чему — нет. Ты сказал ей правду? Сказал. Ты ей что-нибудь обещал? Нет.

— Я боюсь, что она сама нашла обещания там, где их не было, — признал Ян.

— Это где же?

— Я пригласил ее на празднование Нового года. Она знает, что это будет семейный ужин. Может, она считает, что так я планирую сделать ее частью семьи?

— Перестань, а? — закатила глаза Александра. — Я, например, веду туда чувака, имени которого я не знаю, да и не хочу знать. Просто потому, что это укладывается в мое представление о юморе.

— Ты и туда его потащишь?

— Представь себе! И ни он, ни я не придаем этому слишком большого значения. Если Алиса придумала лишнего, это ее проблема, не твоя. Хотя я сомневаюсь, что она настолько глупа. Слушай, братишка… Тебе хорошо с ней прямо сейчас?

— Да.

— Вот и все. Жизнь и без того слишком сложная и запутанная штука, никогда не знаешь, как она повернется в следующий момент. Возьми за пример мою, если не веришь! Но когда наступает затишье… почему бы не пожить одним днем и не позволить себе немного счастья? Мы это точно заслужили.

Снег выпал только тридцатого декабря, влажный, липкий, грозивший в любой момент исчезнуть. Далеко не зимняя сказка, но лучше, чем ничего. В городе, с его вечным теплом, снег надолго не задержался, а вот за городом ситуация была поприятней. Здесь вспышки белого перемежались с серым, снег упрямо цеплялся за ветви старых деревьев и при большом желании можно было поймать за хвост новогоднее настроение.

— Так как меня зовут, еще раз? — уточнил ее спутник.

Они добирались до места встречи на машине Александры. Ян настаивал, чтобы они ехали вчетвером, но тогда атмосфера рисковала стать слишком напряженной. Нет, гораздо лучше было разбиться на пары, а встретиться уже в пункте назначения. Тогда Алиса получила бы столь необходимую ей романтику — девчонка заслужила, она в эти недели действительно заботилась о Яне. Александра же старалась до последнего сохранить настроение расслабленности, которая нравилась и ей, и ее безымянному гостю.

Он так и не исчез из ее жизни — хотя она сильно сомневалась, что его по-прежнему мучают мысли о самоубийстве. Приходил он уже за другим, они просто не обсуждали это. Как-то он спросил, не следует ли им познакомиться поближе, как нормальные люди. Но Александра справедливо указала, что он, если бы хотел, мог десять раз посмотреть ее имя в квитанциях, хранившихся в доме. А раз не сделал этого, значит, и ему нравится то необычное равновесие, которое установилось между ними.

Александра и правда верила, что мир стал слишком сложным. Простота нужна была, чтобы держаться за нее в самые трудные моменты.