Господин Троглио так торопился, что ни в коем случае не мог распространяться на посторонние темы.

Аранта узнала обо всем случайно, увидев раненого парня, обычно подвозившего воду к ним на кухню. Она расспросила дворецкого о причинах этого несчастья. Он, разумеется, все ей детально объяснил, глядя при этом на нее как на сумасшедшую. Аранта немедленно бросилась к подруге с целым ворохом новостей.

— Мой отец осаждает город? — Элен села на стул, не доверяя ослабевшим ногам.

— Да, да, он, но не это самое главное, — спешила Аранта.

— Что же может быть важнее?

— Энтони здесь, — испуганно выдохнула маленькая испанка.

— Здесь?! Где — здесь?

— В городе.

— Он в плену?

— Он в тюрьме.

— А как он сюда попал?

— Этого я не знаю.

Элен не знала, плакать ей или веселиться. Еще минуту назад она жила как бы в безвоздушном пространстве, без всякой надежды на спасение и даже без малейшего намека на то, что ее безрадостное существование может измениться. А теперь! Вот, оказывается, что скрывало под собой озабоченное молчание дона Мануэля!

Элен покраснела до индейской красноты, до такой степени ей стало стыдно тех мыслей, что возникали у нее по поводу кажущегося бездействия отца и Энтони. Оказывается, они не сидели сложа руки и не тратили времени даром. Отец прибыл сюда с целой армадой, а Энтони, скорей всего, пытался пробраться в город, чтобы ее спасти.

— Я совсем запуталась, чего же нам ждать? — жалобно спросила Аранта.

— Я сама хотела бы это знать, — попыталась улыбнуться Элен.

— После всего, что ты мне рассказала, я очень боюсь за жизнь твоего брата.

— Но дон Мануэль не может просто вот так взять и расправиться с человеком.

— Не знаю, Элен, не знаю, я уже ничего не знаю.

— Это же будет просто убийство! — говорила Элен, но в голосе ее было мало убежденности.

— Но ведь не постеснялся же он увезти тебя и заточить у нас «в гостях», — всхлипнула подруга.

Элен почувствовала, как у нее холодеют пальцы.

— А где он находится?

— Я же сказала, в тюрьме. Это довольно далеко, на другом конце города.

— Надо что-то придумать.

— Надо. Но что? Я все время думаю, но мне ничего не приходит в голову.

Элен обняла ее за плечи.

— Надо что-то придумать, надо. Я не прощу себе, если не сделаю все, чтобы его спасти.

— Я понимаю тебя, Элен.

— Ведь он наверняка попал в плен, пробираясь в город, ко мне.

— Но что ты можешь одна, сама почти в тюрьме?

Аранта оглянулась на сидевшую у двери индианку.

— Я не про то, чтобы переодеваться мужчиной и размахивать шпагой.

— Я понимаю, но…

— Мне кажется, в ближайшее время кое-что в нашей жизни изменится, — более спокойным, задумчивым голосом сказала Элен.

— Почему ты так думаешь?

— У твоего брата мало времени. Раньше он проводил план постепенного удушения моей независимости, но теперь ему надо действовать решительнее.

Аранта испуганно всплеснула руками.

— Он заставит тебя выйти за него замуж?

— По крайней мере попробует предпринять что-нибудь в этом роде.

— Как же быть?!

— Попытаться воспользоваться его натиском в своих целях.

— Но, Элен, ты же любишь Энтони!

— Сейчас больше, чем когда бы то ни было.

— Но тогда я не понимаю.

— Ты знаешь, я сама еще ничего не понимаю, я просто собираюсь с внутренними силами.

Она опять обняла подругу.

— Сейчас я попрошу тебя кое о чем.

— О чем?

— Я прекрасно понимаю, что обращаюсь к тебе с непростой просьбой.

— Говори же, Элен, говори!

— Кроме тебя, мне никто не может помочь.

— Я готова, что я должна делать?

— Пока я сама не знаю конкретно, что тебе придется делать.

Аранта заплакала и, утирая слезы платком, сказала:

— Хорошо, я готова оказать тебе любую помощь.

— Тебе придется выступить против своего брата.

Маленькая испанка несколько секунд помолчала, прижимая платок к глазам.

— И может быть, даже не против него одного.

— Я помогу тебе!

Утром сэру Фаренгейту доложили, что его хочет видеть какая-то девушка.

— Девушка? — Капитан посмотрел на своего верного Бенджамена, как на сумасшедшего.

— Именно так, милорд.

— Откуда она здесь?

— Она из города, милорд.

— Перебежчица?

— Боюсь, что нет, милорд, ее выпустили из ворот спокойно. Так говорят.

— Ладно, веди ее сюда.

В палатке было полутемно, на столе, заваленном бумагами, трубками и пистолетами, потрескивали две свечи в руках Артемиды.

— Здравствуйте, милорд, — негромко сказала вошедшая. Голос был ему знаком.

— Кто ты?

Она сняла с головы темную мантилью.

— Тилби?!

— Я, милорд.

— Что? Как? Каким образом ты здесь?

— Меня прислал дон Мануэль.

— Дон Мануэль?!

— Да.

— Ты сбежала от него?

— Нет, милорд, он специально послал меня к вам.

— Зачем он это сделал? Он переслал с тобой какое-то письмо?

— Нет, он сказал, что, если я расскажу вам, что я видела собственными глазами, этого будет достаточно.

— Что же ты там видела?

— Он водил меня в тюрьму.

— Зачем?

— Там он открыл такое окошечко в двери и дал посмотреть внутрь. В камере был сэр Энтони.

— Энтони? Он в городе? Святая Мария!

— Господи, — перекрестился Бенджамен.

— Да, милорд. У сэра Энтони ноги в кандалах, он лежал на гнилой соломе, он плохо выглядел. Значительно хуже, чем на корабле.

— На каком корабле?

— На корабле мисс Лавинии. Я долго плавала на нем, после того как мы уплыли из Бриджфорда.

— Тебя схватили в порту Порт-Ройяла?

— Да, милорд, когда я бежала к вам, этот лысый господин, управляющий мисс Лавинии, он приставил мне к боку пистолет, а я испугалась. Мне так стыдно.