«Что ж, дальше так дальше. После проведенного мноюспиритического сеанса вы решили, что Офелия становится для вас опасна. А чтоесли она расскажет о гипнотических приказах, которые вы ей посылали? Случаи,когда объект вырывается из-под власти гипнотизера, не столь уж редки. До сихпор девушка была подвластна только вашему воздействию, однако во время сеансавы увидели, что точно так же она покоряется и воле другого оператора… Я не могпонять одного. Как можно довести до самоубийства человека, который вовсе ненамеревался себя убивать? И я нашел ответ: святая вера Офелии всверхъестественные явления, беспрекословное и нерассуждающее подчинение Чуду,наконец, ее несомненно аномальная психика — вот чем мог воспользоватьсязлоумышленник. Причем для осуществления своего замысла ему хватило несколькихмгновений. Счастливая, переполняемая радостью жизни девушка вошла к себе вкомнату, чтобы почти сразу же выйти обратно, преобразившись до неузнаваемости.Попрощалась с матерью, дошла до берега реки и бросилась в воду… Мне всё недавали покоя слова, сказанные Офелией: что ей был ниспослан такой же знак, какцарю Валтасару. И у меня возникла некая идея. Я приехал ночью к тому месту ивырезал внешнее стекло из окна спальни. То-то, должно быть, удивилась наутробедная чиновница, когда обнаружила загадочную пропажу. Стекло я просветилультрафиолетовыми лучами и выявил контуры смазанной, но вполне различимойнадписи, сделанной фосфорной тушью. Вот эта надпись, я срисовал ее».

Я вспомнил загадочные манипуляции Заики подле маленькогодомика в Заяузье. Так вот чем, оказывается, занимался в ту ночь самоназначенныйдознатель!

Гэндзи вынул из кармана большой, свернутый вчетверо листбумаги и разложил его на столе. Надпись выглядела примерно так:

Stirb

(в зеркальном изображении)

«Что это?» — спросил я, разглядывая непонятные письмена.

Тогда он поднял лист, перевернул другой стороной и заслонилим настольную лампу. Я разобрал просвечивающие буквы:

Stirb[11]

«Войдя в темную комнату, Офелия увидела светящуюся, огненнуюнадпись, которая словно парила в воздухе и недвусмысленно приказывала: «Умри».Принц Tod ясно выразил свою волю, и девушка не посмела ей противиться. Она сдетства привыкла безоговорочно внимать тайным знакам судьбы… Вы же, —Гэндзи скомкал листок и бросил его на стол перед дожем, — в это время,верно, наблюдали за происходящим снаружи. Самое омерзительное в этой историидаже не убийство, а то, что, уже приговорив девочку к смерти, вы предварительнорешили попользоваться ее полудетским телом. Отлично зная, что она вас втайнеобожает, даже боготворит, вы велели ей остаться, когда прочие соискатели ушли,и, надо полагать, проявили недюжинный любовный пыл — во всяком случае, Офелия,вернувшись домой, выглядела совершенно счастливой. Близость смерти распаляетвашу чувственность, не так ли? У вас всё было продумано. Утолив свою страсть,вы галантно отвезли жертву домой, попрощались с ней у ворот, а затем быстронаписали на стекле спальни роковое приказание. Выждав и убедившись, что фокуссработал, вы наскоро протерли окно и отправились восвояси. Вы не учли толькоодного, Сергей Иринархович. Стекло — это улика, причем неопровержимая».

«Неопровержимая улика? — пожал плечамиБлаговольский. — Но как вы докажете, что эти каракули на стекле вывелименно я?»

Мне тоже показалось, что Гэндзи чересчур самоуверен. Да, япомню, как в тот вечер Просперо велел Офелии остаться и, зная его обыкновения,легко могу представить, что последовало далее. Однако для доказательногообвинения этого недостаточно.

«Вы ведь инженер, — сказал Гэндзи дожу. — И,вероятно, следите за научным прогрессом. Неужто от вашего внимания ускользнулооткрытие, обнародованное лондонской полицией в июне сего года?»

Мы с Благовольским смотрели на говорившего, ничего непонимая.

«Я имею в виду дактилоскопический способ Галтона-Генри,который впервые дает возможность распознавать преступника по оставленным имотпечаткам пальцев. Лучшие криминалистические умы много лет бились над тем, каксоздать систему, позволяющую классифицировать папиллярные узоры на подушечкахпальцев — и вот способ обнаружен. Самые четкие следы остаются именно на стекле.Хоть вы и смазали фосфорные буквы платком, все отпечатки пальцев вам стереть неудалось. У меня с собой фотографические снимки трех дактилограмм преступника.Желаете сверить со своими?»

С этими словами Гэндзи достал из необъятного кармана своейкожаной куртки металлическую коробочку. Внутри оказалась подушечка наподобиештемпельной, перемазанная темной краской или тушью.

«Не желаю, — быстро произнес Просперо и отдернул руки,спрятав их под стол. — Вы правы, научный прогресс вечно преподносит намсюрпризы, и не всегда приятные».

Эта реплика была равносильна признанию!

«С Львицей Экстаза вы и вовсе мудрить не стали, —перешел Гэндзи к следующей жертве. — Эта сломленная горем женщинадействительно жаждала смерти и без малейших колебаний сочла Знаком трехкратноепоявление черной розы на своей постели. Устроить этот трюк, как мы знаем, былонесложно».

«Но в прошлый раз вы говорили, что розы передавалКалибан», — напомнил я.

«Да, и это обстоятельство ввело меня в заблуждение. Раз ужвы, Гораций, заговорили о Калибане, давайте перейдем к истинной роли этогосвоеобразного персонажа в нашей истории. Бухгалтер сильно запутал дело, он сбилменя с верного следа, разом сняв с главного преступника все подозрения. Эта мояошибка едва не погубила легковерную Коломбину.

Вы, Просперо, недаром благоволили этому безумцу, сведенномус ума тяжкими испытаниями и угрызениями совести. Он действительно состоял привас в роли послушного Калибана, слуги всемогущего кудесника — слуги, слепо вампреданного и нерассуждающего. Вы хвалили его чудовищные стихи, вы всяческиотличали его, а главное — он надеялся, что вы «составите ему протекцию» уСмерти, походатайствуете, чтоб ему «сократили срок заключения». До поры довремени он покорно выполнял ваши поручения, очевидно, не очень-то вникая в ихсмысл. Я полагаю, что потайные трубки в квартире Аваддона установил Калибан —вам вряд ли удалось бы справиться с этой непростой работой, требующей хорошихнавыков ручного труда и недюжинной физической силы, а давать такой странныйзаказ постороннему вы не рискнули бы. Передать три черных розы приживалкеЛорелеи? Почему бы и нет? Очевидно, вы сказали Папушину, что хотите злоподшутить над Львицей, которая всегда раздражала Калибана своейэкзальтированностью.