– На Джермин-стрит у него роскошная квартира, – сказал Леон. – Прежде чем вы возразите, что на Джермин-стрит нет роскошных квартир, я скажу, что она, по крайней мере, производит впечатление роскошной. Меня этот господин настолько заинтересовал, что я заехал в Скотленд-Ярд и поговорил с Мэдоузом. Мэдоуз знает его прекрасно, но не имеет улик, чтобы засадить. У этого человека полно денег… Он имеет счет в банке «Лондон энд Саузерн» и только сегодня утром купил новую машину.

Манфред задумчиво кивнул.

– Очень скользкий тип, – сказал он. – Мы можем разыскать его жену? Надо полагать, та несчастная женщина, которая была с ним…

– Она живет на Литтл-тичфилд-стрит, называет себя миссис Джексон. Вероятно, это настоящая фамилия нашего друга. Мэдоуз не сомневается в этом.

Мистер Гарри Лексфилд был слишком умным человеком и понимал, что находится под наблюдением. Но он занимался такими преступлениями, в которых его практически невозможно было изобличить. Его любезные манеры, его роскошный автомобиль плюс удачно подстроенный «несчастный» случай на лодке, случившийся с ним в верховьях Темзы, обеспечили ему знакомство с нужными людьми и членство в одном престижном речном клубе, что стало пропуском в дома, двери которых в обычной жизни были бы для него закрыты.

Он потратил месяц на то, чтобы посвятить двух богатых биржевых маклеров в таинства австралийского покера, в который самому ему катастрофически не везло пять вечеров подряд – он проиграл шестьсот фунтов, чем вызвал искреннюю жалость у своих противников. Впрочем, как оказалось, жалость их была напрасной, поскольку на шестой вечер ему посчастливилось выиграть пять тысяч. Хозяев своих он оставил с ощущением того, что ему ужасно неловко чувствовать себя невольным виновником их потери.

– Весьма любопытно, – заметил Манфред, когда ему об этом рассказали.

Однажды вечером, обедая в «Ритц-Карлтоне» с молодым человеком, одним из новых знакомых, он увидел то, что посчитал главным подарком судьбы.

– Вы знаете, кто это? – вполголоса спросил он у своего спутника.

– Кто? Эта леди? Господи, ну конечно! Мы с ней уже не первый год знакомы. Она несколько раз останавливалась у моих родителей в Сомерсете. Это госпожа Веласкес. Она – вдова какого-то золотого мешка, бразильянка.

Мистер Лексфилд снова посмотрел на прекрасную брюнетку за соседним столиком. Тонкий ценитель, возможно, отметил бы, что на ней слишком много драгоценностей – многочисленные бриллиантовые браслеты опоясывали ее запястья, на груди сверкал огромный изумруд в алмазной оправе, – но это отнюдь не портило общую картину, которую довершали изысканное платье и царственная осанка.

– Она невероятно богата, – продолжал нашептывать его информатор. – Мой полковник, знающий ее намного лучше меня, как-то рассказал мне, что ее муж оставил ей шесть миллионов фунтов… Есть что-то неправильное в том, что люди имеют столько денег.

«Скорее неправильно то, – подумал Гарри Лексфилд, – что у кого-то есть такие деньжищи, а я еще не урвал от них свою долю».

– Я бы хотел познакомиться с ней, – сказал он и уже через минуту был ей представлен. В предвкушении более крупной добычи он напрочь позабыл о своих планах вечером обчистить в карты юного гвардейца.

Она показалась ему очень привлекательной женщиной. По-английски разговаривала свободно, хоть и с небольшим акцентом, и как будто была рада знакомству. Они много танцевали, и он даже, набравшись смелости, попросил разрешения наведаться к ней утром, но оказалось, что она собирается уезжать в свое загородное поместье в Ситон-Девереле.

– Надо же, – лучезарно улыбаясь, проронил он, – а я как раз в субботу буду проезжать через Ситон-Деверел.

К его радости, она проглотила наживку. В субботу ровно в полдень его машина остановилась у виллы «Хэнфорд-хаус».

Неделю спустя Леон принес потрясающее известие:

– Джордж, этот парень обручился с какой-то богатой южноамериканской вдовушкой. Мы не можем позволить этому продолжаться. Предлагаю организовать оргию беззакония: давайте похитим этого мошенника и отправим куда-нибудь подальше на корабле, перевозящем скот. Есть у меня один человек на Ист-индиа-док-роуд, который берется это сделать за полсотни фунтов.

Манфред покачал головой.

– Мне нужно поговорить с Мэдоузом, – сказал он. – Кажется, мы все-таки можем его прижать.

Мистер Гарри Лексфилд не чувствовал себя на седьмом небе, куда обычно возносятся пылкие влюбленные, знающие о взаимности, но был безгранично доволен собой, когда наблюдал у себя дома за последними приготовлениями к торжественному обеду.

Убедить госпожу Веласкес решиться принять предложение руки и сердца оказалось делом непростым. Она была необычайно подозрительна и даже хотела познакомиться с его родителями, которые именно в эти дни были страшно заняты и никак не могли оставить свои огромные владения в Канаде.

– Гарри, дорогой, для меня это очень серьезный шаг, – говорила она, в сомнении покачивая прекрасной головкой. – Конечно же, я люблю тебя всем сердцем, но я так боюсь мужчин, которые думают не о любви, а о деньгах.

– Дорогая, ты же знаешь, мне не нужны деньги, – задушевно отвечал он. – Я же показывал тебе банковскую книжку. У меня на счету девять тысяч фунтов, а еще земли.

На это она ничего не ответила, лишь подернула плечом. Эта женщина отличалась необычным темпераментом: она никогда не оставалась в одном настроении дольше часа.

На обед она пришла, к его немалому раздражению, с компаньонкой, ни слова не понимавшей по-английски. Но мистер Лексфилд был очень терпелив и ничем не выдал своего недовольства.

Однако за кофе в его маленькой шикарно обставленной гостиной она сообщила такое, что заставило его позабыть об этом неудобстве.

– Сегодня я познакомилась с одним приятным мужчиной. Он заехал ко мне в «Хэнфорд».

– Он не только приятный, но и везучий. Если бы я там был… – многозначительно улыбнулся Гарри, хотя в душе негодовал.

– Он говорил о тебе, – улыбнулась и она.

Гарри Лексфилд насторожился. Никто в Англии не знал его достаточно хорошо, чтобы сделать предметом разговора. Если они действительно обсуждали его, то только с положительной стороны.

– И кто это был? – поинтересовался он.

– Он прекрасно разговаривал по-испански и у него просто чудесная улыбка! К тому же он рассказывал столько смешных историй, что я хохотала до слез.

– Бразилец?

Она покачала головой.

– В Бразилии мы разговариваем на португальском, – ответила она. – Нет, сеньор Гонзалес…

– Гонзалес?! – воскликнул он. – Не Леон ли Гонзалес? Один из этих гряз… Один из «Благочестивых»?

Она удивленно повела бровью.

– Ты знаком с ним?

– Я о них слышал, – рассмеялся он. – Этих негодяев нужно было повесить много лет назад. Убийцы и воры. И они еще имеют наглость приходить и разговаривать с тобой! Надо полагать, он наговорил тебе обо мне всяких гадостей? Ну конечно! Я ведь уже много лет враждую с ними.