— А если все же это не пираты?

Капитан пожал плечами:

— Будем надеяться, что это так… Но в это мне уже мало верится. Слишком навязчивое соседство.

— С пиратами можно договориться? — с надеждой спросил рыцарь. — Все-таки на нашем корабле находится епископ Марк.

Капитан отрицательно покачал головой:

— Для них нет ничего святого, хозяин, главная их религия — это золото!

Д'Эсте вновь перевел взгляд на наложницу. Его вдруг охватила непонятная тоска. Не однажды приходилось слышать, как перед боем рыцари делились предчувствием близкой смерти. Он лишь улыбался на подобные предположения, считая их никчемной выдумкой. Но сейчас, к своему немалому удивлению, вдруг ощутил нечто подобное, словно птица Сирин уже коснулась крылом его лица. А капитан был не кем иным, как посланником темных сил.

Дыхание у д'Эсте перехватило, он вдруг вспомнил, что ни один из рыцарей, почувствовавших близкую кончину, так и не вернулся с поля брани. А следовательно, их предчувствия были оправданны.

Д'Эсте посмотрел на наложницу. С такой женщиной, как Зульфия, можно было провести остаток жизни: нежна, покорна, красива. Есть, конечно, неприятный момент — она мусульманка. Но ничего! Ее можно крестить. К ее красивой шейке очень подойдет золотое распятие, украшенное рубинами.

Наконец рыцарь произнес:

— Хорошо… Какие ваши предложения?

— Нужно защищаться. Я уже предупредил команду. А еще мой совет… Я бы посоветовал помолиться… так, на всякий случай. — Капитан закрыл дверь. И уже из коридора раздался его глуховатый простуженный голос: — Они дерутся, как черти!

С высоты мачты галера была видна как на ладони. Бахтияр мог точно сказать, сколько футов она в длину. Крупный боевой корабль, приспособленный к долгим переходам. Как правило, экипаж у такого судна отменный, закаленный во многих баталиях. Единственным слабым звеном являются гребцы, которых, как правило, набирают из каторжан.

Галеры никогда не идут в одиночку. Они следуют друг за другом в пределах видимости. А следовательно, где-то на расстоянии двадцати миль двигалась вторая галера, копия первой, груженная золотом. Три дня кряду корабль Бахтияра следовал за папскими галерами. Нападать в этих условиях было бессмысленно, на выручку тут же бросится вторая галера, и тогда пиратский корабль, зажатый с двух сторон, раздавят в два счета. Следовало выждать, и Бахтияр, совершая хитрые маневры, появлялся то с правой, то с левой стороны, надеясь, что поднимающийся ветер разведет корабли в разные стороны.

И не ошибся!

Шторм забушевал на третий день совместного плавания. Под вечер. Дважды он едва не перевернул его галеру, и только мастерство гребцов позволило кораблю остаться на плаву.

А когда стихия улеглась и на горизонте забрезжил рассвет, впередсмотрящий переполошил уставший экипаж криком:

— Я вижу галеру! Она находится от нас на расстоянии полумили!

Усталости как не бывало. Поднявшись на палубу, Бахтияр увидел папскую галеру. Потрепанная штормом, накренившаяся на один борт, с поломанными мачтами, она продолжала плыть. В одном из трюмов наверняка была течь, и сейчас большая часть каторжан выкачивали из трюмов воду.

Вряд ли они продержатся на плаву хотя бы пару суток, и пускай воспринимают нападение как освобождение от мучений. Вместе с капитаном Бахтияром за агонизирующим судном наблюдала почти вся команда.

— Посмотрите на этот корабль. Эта галера папы Иннокентия III. Ее трюмы набиты золотом. Через сутки она пойдет на дно, но мы не можем допустить того, чтобы все золото досталось Посейдону. Спустить на воду баркасы! — распорядился капитан, и когда лодка, громыхая тяжелыми цепями, шумно плюхнулась на воду, Бахтияр приказал: — Никого не жалеть! — И первым прыгнул в баркас.

Двадцать весел одновременно погрузились в воду. Мощный гребок, и тяжелый баркас устремился навстречу накренившемуся судну. Бахтияр видел, как на палубе собрались люди, они что-то отчаянно кричали, размахивая руками. Вскоре стали различимы лица — разгневанные, злые. Среди них выделялся крупный мужчина в золоченом панцире, что сверкал на фоне восходящего солнца, подобно начищенной монете. Наверняка на судне он был главным. Рыцарь отступил в сторону и тут же вернулся с арбалетом в руках. Несколько секунд он медлил, выбирая цель. А потом спустил курок арбалета. Бахтияр видел, как пущенная стрела хищно устремилась вперед и врезалась в борт лодки, издав упругий неприятный звук. Похоже, что они предпочитают утонуть в море, чем угодить в руки к пиратам. Следом с борта судна, видно по команде, посыпался целый ворох стрел. Большая их часть попадала в воду. Четыре — уткнулись в борта баркаса, и только одна прострелила шею гребцу, кровавым наконечником выглянув наружу. Беспомощно взмахнув руками, раненый провалился в прозрачную глубину.

Тонущий корабль напоминал подраненного кита, которого со всех сторон атакуют хищные касатки. Когда до корабля оставалось несколько гребков, Бахтияр, приподнявшись, громко крикнул:

— На абордаж!

С баркасов на галеру полетели тросы с крюками.

— Аллах акбар!

— Хвала всевышнему!

Цепляясь крюками с трех сторон одновременно, пираты атаковали тонущий корабль, едва не пробивая крепкими носами баркасов его борта.

Бой завязался в носовой части судна, рядом с капитанской рубкой. Бахтияр яростно размахивал булавой, пытаясь пробиться в каюты. На корме тоже высадились пираты, и один за другим матросы падали, сраженные ударами мечей и булав.

Уже через полчаса все было кончено. Золота и вправду оказалось немало. Погрузив его в шесть огромных сундуков, пираты переправили его на свое судно. Некоторое время израненная галера, едва покачиваясь на волнах, жила, а потом сгинула в темно-зеленой пучине.

Это была первая папская галера.

На второй корабль Бахтияр натолкнулся совершенно случайно, почти у острова Эльба. Выходит, что они двигались одним и тем же курсом. Два дня кряду корабль Бахтияра следовал за ней на почтительном расстоянии, как бы примериваясь. А на третьи сутки он прибавил ход и оказался в опасной близости. Эта папская галера тоже была изрядно потрепана. Грот-мачта почти вырвана с корнем, и теперь, расщепленная, она торчала из палубы, словно подгнивший зуб. Форштевень поврежден, киль обломан, а бизань-мачта, накренившись, готова была рухнуть в воду.

Папская галера следовала на Эльбу для ремонта, чтобы потом отправиться в плавание далее.

Судно было обречено. Казалось, это понимали и на самой папской галере. Несмотря на все старания, она никак не могла оторваться от преследователей и напоминала огромного раненого зверя, истекающего кровью, по следу которого уже устремились хищники. Пока у пиратов не было отваги и сил, чтобы напасть на сильное, но обескровленное животное, но пройдет совсем немного времени, и жажда легкой добычи вскружит им голову, и они напрочь позабудут об осторожности.