Даша медленно обогнула гостиницу, прибавила газу и поехалана мост. Она считала, что поступает единственно правильным образом. Еслифранцуз не захочет в официальные свидетели (а самому ему предъявить без уликнечего) – будет молчать и требовать консула. В чем окажется совершенно прав.Ближайший французский консул – в Новосибирске, Флиссак выиграет время. Другоедело, что его вполне могут ухлопать, пока консул сюда доберется…

– Это, надеюсь, не есть арест? – спросил француз.

– А если предположить? – спросила Даша.

– Мой – иностранный подданный, имею все права требоватьконсул ля Франс. И кроме кстати того, положено предъявлять обвинений или ордер,у вас нынче не есть сталинизм…

– Ох, при Сталине я бы с вами, мон ами,поговорила… – мечтательно сказала Даша. – Хотя при Сталине вас бысюда и не пустили, да и при Брежневе тоже. И история вроде нашей была быневозможной…

– Мадемуазель Дария, неужели вы есть быть сталинистка?

– А неужели вы есть быть писатель? – усмехнуласьДаша. – Не валяйте дурака, надоело. По-русски вы не хуже меня говорите,сама слышала, так что не будем придуриваться. Времени нет. Я не думаю, что этотдоморощенный апаш шел приглашать вас на переговоры. Агеев предпочитает болеерационалистические методы. Вас пример Зыбина не убеждает?

– Кто это есть?

– Хватит, а? – сказала Даша. – Если васнепременно нужно припирать к стенке, поедемте ко мне и послушаем запись. Ту,где вы на чистейшем русском воркуете с Зыбиным…

– Вы его арестовали? – спросил вдруг Флиссак.

– А вы что, не знаете? – Даша удивленно покосиласьна него. – Похоже, и в самом деле не знаете… Вашего Зыбина убили аж четыредня назад. Верю, что для вас это полная неожиданность. Должно быть, он самдолжен был вам звонить ради пущей конспирации, вот вы и не беспокоились… а? Ну,говорите, мой парижский друг. Иначе и в самом деле придется отвезти к нам вконтору. Но вам это совершенно ни к чему. Конечно, против вас ничего нет, новедь засветитесь. И потом, Агеев отчего-то решил, что вы сели ему на хвост,недвусмысленно бросили вызов, оттого и послал киллера…

– Но почему он так решил?

– Каюсь, – сказала Даша чуточкупристыженно. – Я сегодня, не далее как час назад кинула ему в ящикписьмишко, которое он принял за ваш картель…[2] Не было у негодругого объяснения.

– Мадемуазель Дария, это…

– Грязная игра, – кивнула Даша. – А крутить вмоем городе непонятные интриги – это честная игра? Прикидываться писателем иподсовывать чужие романы – честная игра? Притворяться другом Дюруа, окотором у меня самые лучшие воспоминания… Наконец, микрофончик мне подсовывать?Кстати, вы мне должны энную сумму за шапку, которую пришлось распотрошить накусочки, чтобы извлечь вашего «клопика». Я серьезно. Лезьте в карман, метр, ивыкладывайте четыреста штук, я женщина небогатая, зарплату и так задерживают.Интересно, что бы у вас в Париже сделали с нашим частным сыскарем, подсунь онДюруа «клопа» в шапку?

– Долларами можно? – невозмутимо спросилФлиссак. – У меня осталось мало рублей.

– Можно, – сказала Даша. – По курсу.

Подавая деньги, француз усмехнулся:

– У вас совершенно европейский склад ума, Дария…

– А то, – сказала она, как ни в чем не бывалопряча баксы. – Хотели выехать на чувствительной славянской душе? Дудки, унас капитализм строят… Самая любимая была шапка…

– Так это и в самом деле не арест?

– Нет.

– Неужели хотите сказать, что я и в самом делепровалился на чужих романах?

– Ага, – сказала Даша. – Вообще, должнапризнать, это чистая случайность. Мой друг читает по-французски, я ему привезлаиз Парижа охапку детективов…

– Дюруа мне не говорил…

– А он и не знал, – сказала Даша. – Я с нимуже распрощалась, и тут неожиданно оказалось три часа свободного времени, рейсзадерживали – у вас ведь это тоже случается, забастовка какая-то… Я и погулялапо книжному магазину в Орли.

– В самом деле, нелепая случайность… Мадемуазель Дария,Дюруа и правда – мой школьный друг. Но помог он мне не только по старой дружбе.С ним поговорили, он понимал, что затронуты интересы Франции…

– Я вся трепещу, – сказала Даша, въезжая в тихийдворик. – Так романтично. Вы, часом, не алмазные подвески должны были набалу срезать у губернаторши? А не сдать ли мне вас в контрразведку? Ведь если«интересы Франции» – значит, вы самый натуральный шпион, а это уже не моякомпетенция…

– Не наезжайте на меня так напористо. Во-первых, вы ужепрекрасно понимаете, что улик против меня нет никаких, тем более уконтрразведки…

– Зато я прекрасно понимаю, что, если вас отсюдавышлют, вы навсегда останетесь вне игры, сами сказали…

– Вы же не дали мне закончить. Во-вторых, вы не можетене понимать, что я готов с вами сотрудничать.

– Предположим, я это поняла, – Даша остановиламашину. – И потому предупреждаю: не вздумайте вилять. Сплошные штампы,верно? Но, извините за откровенность, ваше будущее зависит от того, как выбудете со мной сотрудничать, а не наоборот… Кто вы такой?

– Шпион, – сказал он с легкой улыбкой. – Ноисключительно промышленный. Международного класса, могу признаться без ложнойскромности. Вы зря связываете слова «интересы Франции» с политическойразведкой. Сто раз простите, но у вас до сих пор, несмотря на все изменения,совершенно по-варварски относятся к экономическим интересам государства. У насиначе. Иные концерны имеют службы безопасности, превосходящие разведкинекоторых государств…

– Я слышала.

– Тем лучше. Могу заверить, я не работал против вашейстраны. Хотя, тут же уточню, не работал и ей во благо. Исключительно на своегонанимателя. Я не буду называть ни его имени, ни концерна, чьи интересыпредставляю. Достаточно сказать, что это весьма крупный концерн. Вы все равноне сможете проверить, я могу сейчас назвать любые фамилии… Это промышленники.То, что называется «транснациональной корпорацией», но львиная доля еепринадлежит нашим бизнесменам, а потому интересы компании настолько теснопереплетаются с интересами Франции, что черту меж ними провести решительноневозможно.

– И они хотели купить какой-нибудь заводик?

– Возможно. В будущем. Пока же ситуация совершеннопротивоположная – расстроить сделку. Слушайте внимательно и не перебивайте,потом спросите, если чего-то не поймете. У Корпорации, назовем ее так условно,хватает на мировом рынке конкурентов, в том числе и отечественных. Нонаибольшее беспокойство доставляет одна крупная германская фирма, которую ятоже не стану называть. В один прекрасный день мои наниматели, правлениеКорпорации, получили доклад аналитического отдела своей службы безопасности.Сообщалось, что упоминавшийся германский конкурент заключил на мировом рынкеряд крайне интересных сделок… Вы хоть чуточку разбираетесь в биржевыхконтрактах?