– Это? – Толик уставился на сумку так, словновидел впервые в жизни. – Откуда мне знать, что у тебя по квартиреваляется? Или где-то там мои отпечатки есть?

– А отмычка?

– Отмычка? – он вдруг полез скованными руками вкарман джинсов, выхватил связку ключей и швырнул на пол. – Это, Даш, твоисобственные запасные ключи, которые ты зачем-то на пол кинула. Ах, еще иперчатки? – он стянул их (Даша уже не препятствовала), бросил тудаже. – Подумаешь, криминал… Это ты меня просила тройник в ваннойпосмотреть, перчатки даже дала… Ну, что там у тебя еще? Ничего у тебя больше… Ипроверять меня можно до бесконечности – я против родной конторы не работал,через меня никакие утечки не проходили, концов не найдут, потому что их нет…Что тебе надо? Чтобы я ушел из уголовки? Да пожалуйста, уродуйтесь вы сами заэти кошкины слезки…

– А вот, к примеру, где ты был, когда в «тыще» ухлопалиМироненко? – наугад спросила Даша.

В глазах у него молниеносно промелькнуло нечто. Но тут жеопомнился, пожал плечами:

– Где? Дай припомнить… С одной лялькой. Лялька, есличто, подтвердит.

– Сука, – сказала Даша. – Значит, все же ты…

– Ты про что?

– Как же я тебя раньше-то проморгала…

– Понимаешь, я хочу жить – и умею. А ты хочешь, но неумеешь нисколечко…

То, что прыгнуло у него в глазах при реплике об убийствеМироненко, Даша истолковала недвусмысленно. Но чем его прикажете прижать, и начем? Гранику нужны твердые доказательства, самое большее, что можно сделать –заставить его уйти по-тихому – но он только того и ждет… Итак, она все-такиоказалась права. Был крот…

– А там, возле студии, когда вязали террористов, ты чемзанимался?

– Чем и все. Жителей выводил, опрашивал.

– А как одет был?

– Как всегда. Только капюшон натянул. Ты куда клонишь,Даша?

– Да интересно мне, кто бомбочку под машину приклеил…

– Что, и бомбу я подкладывал? – ухмыльнулсяон. – А Листьева не я замочил?

– Ну ты же прекрасно понимаешь: я тебя сейчас нераскалываю, потому что нет ни малейших улик. Просто хочу тебе, мудаку,вдолбить: даже если не ты положил Мироненко и не ты сунул бомбу, все равно житьтебя не оставят, когда начнут зачищать и шлифовать. И как мне ни противно стобой, падалью, договоры заключать, но я тебе категорически обещаю: если сдашьмне Агеева, ни словом не пискну ни сейчас, ни потом. Зыбин и того меньше знал,а рванула душа на небеса… Тебя тем более постараются… зачистить. Думай. Ты менязнаешь, слово не нарушаю. Пиши заявление – и спокойно уматывай.

– Я его и без интимных бесед с тобой напишу. Сниминаручники – и давай прощаться. Загостился я у тебя что-то…

Даша задумчиво посмотрела на телефон. Бесполезно. Гранику неза что будет уцепиться. А версия насчет «стойкого систематизированного бреда»получит еще один козырь…

– Как же ты мне «домашнюю галлюцинацию» устроил? –спросила она из чистого любопытства.

– Да проще простого. Сидел в машине и, как только тырванула в соседний подъезд, быстренько забежал в квартиру и убрал все. Котикбыл хитрым узлом подвешен, достаточно дернуть за конец – и моментальнораспустится. Дымовуха была безоболочечная, вся сгорела. Там от трениявспыхивает, импортная химия какая-то… Главное было – подсунуть под дверь так,чтобы вспыхнула в один момент, едва ты откроешь. И звук опять же от тренияпроисходит. На Западе что хочешь соорудят… А голова – тоже просто. Это какой-тохитрый пластик, великолепная имитация, заодно с «кровавой лужей». Там былапипочка, я ее налил теплой водой из-под твоего же крана, чтобы казалась теплой.А сгорает он моментально, стоит только поднести огонек. Покидал всю бутафорию всумку, быстренько поднялся на чердак – я там заранее снял замок – слез всоседний подъезд, и ладушки… Голову спалил еще на чердаке, кошку бросил там же.Был, конечно, шанс на то, что у тебя в кармане окажется рация, и не побежишь тык телефону, но тут уж…

– Что замолчал?

– Ну, можно было подняться в квартиру в масочке,шокером вырубить – и все равно ничего бы ты не доказала. А если бы даже все эток постороннему в руки попало – не так уж страшно, в итоге. Концов нет.

– Это что, специально для меня где-то по передовойевропейской технологии муляж делали?

– Я же говорю – люди серьезные, денежные… Не надо бытебе ерепениться, Даша.

– Наркотиком по сигаретам ты мазнул?

– Ага. По фильтрам. Там и нужно-то было – чуть-чуть…Хватит, а? Мне что-то уже надоело сидеть, как кавказскому пленнику…

Даша еще колебалась с минуту, но видела, что партияпроиграна. Единственный ее успех заключался в том, что она избавлялась от«крота».

– В машине есть кто-нибудь? – спросила она.

– Нет. Моя машина… вот уже три дня, как на меняпереписали.

– «Мерседес», поди?

– Зачем? «Девяносто девятая».

– Ценят, видать… – Она решительно встала, прошла вприхожую, оделась и натянула сапожки.

– Ты куда?

– Провожу тебя, золотце, – сказала Даша, –согласно кавказскому гостеприимству. – Нагнулась и отперланаручники. – Ну, а пластырь сам снимешь…

– Что еще за провожанья?

– Да все просто, – сказала Даша равнодушно. –Вдруг и удастся подстрелить того, кто тебя будет мочить. Он меня интересуетгораздо больше, чем ты – его-то будет на чем колоть.

– Да брось ты. Кто это меня мочить будет?

– Пошел вон, – сказала Даша, держа руку спистолетом в кармане пуховика. – Куда? Корочки и пистолет у меня остаются,тебе все равно ни к чему… Ты ж заявление подаешь.

– Слушай…

– Пошел вон, козел!

Она пропустила его на лестницу, захлопнула дверь, –защелкнув ее на один замок из двух, – и спустилась следом, держась шагах втрех позади.

– Топай, – распорядилась она. – Топай к своеймашине ровным шагом и не спеша…

Задувал противный ветерок, но на лавочке у соседнегоподъезда кто-то сидел, чуть сгорбившись, не глядя вроде бы в их сторону… Э т от? У подъезда стоят четыре разнокалиберных машины – светлая иномарка, «Жигуль»,«Волга», еще иномарка темного цвета. Все машины кажутся стылыми кусками железа,не видно, чтобы внутри кто-то сидел… Колюче светил фонарь на подъемном кране,недостроенный дом казался жертвой бомбежки.

Толик шутовски раскланялся с Дашей, поднял воротник куртки,сунул руки в карманы, шагнул направо…

Слева, от лавочки, хлестнул резкий выстрел.

Даша мгновенно пригнулась, отскочила к стене – второйвыстрел, третий! – прицелилась туда, видя краем глаза, что Толикподламывается в коленках, опускается на асфальт…