Еще до того, как опергруппа приехала, чтобы выполнить всенеобходимые формальности над холодеющим телом бывшего брата по оружию, Дашанашла неожиданный вариант. Размышляя с позиции какого-нибудь записного чистюли,это была чистейшей воды провокация. Вполне возможно. Но у провокации в то жевремя было одно неоспоримое достоинство: задуманный удар ни в малейшей степенине противоречил Уголовному кодексу и не нарушал ни одной из его статей. Онапросто-напросто отыскала лазейку. С человеком здоровым это могло и не пройти, авот с больным…

Даша заперла дверь, спустилась этажом ниже и увиделачеловека лет сорока, в милицейской форме с капитанскими погонами. Он привалилсяк стене в такой позе, словно ждал здесь долго и терпеливо, как давно привыкшийк такому занятию профессионал. Увидев ее, не шевельнулся, но смотрел так, чтоясно было: ждет именно ее.

– Да? – резко спросила Даша, держа руку подрасстегнутым пуховиком, на кобуре.

Он показал ей два пальца, медленно-медленно опустил руку ккарману и этими двумя пальцами, как пинцетом, выудил красное удостоверение,ловко раскрыл:

– Капитан Ерохимов, ваш участковый.

– А где Галайда? – спросила Даша, глянув вудостоверение, но не расслабляясь.

– Сестру хоронит в Канске. Дарья Андреевна, тут такоедело… Райотдел получил с Черского предписание обеспечить вашу явку намедкомиссию, на Королева. Оказать всяческое содействие некоему заведующемуотделением гражданину Хотулеву.

– Ну и? – еще более резко спросила Даша, стоя впрежней позе.

– Что тут «ну»? Вы регламенты на этот счет знаете?Никто в райотделе не обязан устанавливать ваше подлинное, – он особоподчеркнул это слово, – местопребывание. – Моя задача, какучасткового, – навестить вас по месту прописки, сопровождая медработников,а далее оказать помощь в препровождении, – он глянул на часы. – Доначала рабочего дня еще двадцать три минуты, и я как раз следую к месту службы,то есть в РОВД. Когда начнется рабочий день, и с нами созвонятся медики, я,понятно, буду их сопровождать…

И откровенно ухмыльнулся.

– Спасибо, – сказала Даша.

– Не за что, – пожал он плечами – Я, ДарьяАндреевна, Вите Воловикову верю больше, чем посторонним медикам… Но вотпредписание мы получили. Кстати, нам врачи еще и адрес вашего друга дали,предусмотрительный народ… Честь имею.

Он козырнул и стал быстро спускаться по лестнице. Когда Дашавышла на улицу, капитан уже шагал метрах в сорока – прямой, как палка,подтянутый. С в о й. Правильный мент. Рассеянно улыбнувшись вслед, Даша пошла кгаражу. Итак, Хотулев, а точнее, Агеев с тупым упрямством отрабатывали все тотже вариант – психиатры хреновы…

Движение на улицах уже пошло утреннее, густое. Даша,перекатывая в губах первую утреннюю сигарету, насвистывала какую-тобессмыслицу. Азарт щекотал кончики пальцев.

Минут через пятнадцать она остановила машину возле серойстандартной «хрущевки». Выйдя, глянула вверх – окно на втором этажесветилось. Пробудился Агеев. Что ж, кто рано встает, тому бог подает…

Направилась к подъезду, бережно держа двумя пальцами большойконверт из желтоватой бумаги, в какую заворачивают посылки, без всякихнадписей. Тихо ступая, поднялась по двум лестничным маршам к площадке, гдевисели почтовые ящики. Ага, из тех, что устроены на совесть, все запертыаккуратно, и агеевский тоже. Она бросила конверт в щель, потрогала дверцу и,посвистывая, вышла на улицу. Села в машину, проехала два квартала – коблюбованному автомату. Со вчерашнего дня его не успели раскурочить.

– Слушаю, – послышался вскоре ровный голос.

Мастер? Или нет? Не определить по одному-единственномуслову…

Девчачьим голосом Даша пропищала:

– Виталик, письмецо возьми в ящике… Интересное.

Бросила трубку, прыгнула в машину и вдарила по газам. Вагеевском дворе загнала «Ниву» на опять-таки вчера присмотренное местечко,выключила мотор, все огни. Посмотрела назад.

Прошло четыре минуты, и в окошках ярко освещенного подъездапоказалась спускавшаяся к почтовым ящикам фигура. Он самый. Пошел назад вквартиру, там тщательно осмотрит, вскроет со всеми предосторожностями…

В конверте лежал сделанный беднягой Веласкесом рисунок –тот, где неизвестный стоит в обнимку с Ритой Шохиной. Риту можно узнатьмгновенно, с ее кавалером гораздо хуже – то ли Агеев, то ли нет. Но если этовсе же он, себя просто обязан узнать, точнее, догадаться… На рисунке вопрекитворческому замыслу мастера, ведать не ведавшего, что над его рукомеслом будутиздеваться дилетанты, Даша, как умела, нарисовала черной пастой задорногопетушка. А чтобы не оставалось недомолвок, вместо хвоста у петушка изобразилацветными фломастерами французский флаг. И рядом корявыми печатными буквамивывела: «ПОГОВОРИМ?»

Чистейшей воды провокация, конечно. Но не нарушает ни единойстатьи Уголовного кодекса, даже административной ответственности не влечет. Гденаписано, что один честный гражданин не имеет права бросить в почтовый ящикдругому не менее честному гражданину конверт с рисунком и совершенно пристойнойнадписью-вопросом?

Она терпеливо ждала, съехав на переднем сиденье так низко,чтобы голова не высовывалась над спинкой, глядя в зеркальце заднего вида,тщательно подогнанное так, чтобы видеть агеевский подъезд.

Через восемнадцать минут терпение было вознаграждено – изподъезда показался Агеев, прошел к гаражам, недолго возился с замками. Выехална темно-красной «мазде» с левым рулем.

Даша и не подумала пускаться в погоню – он мог знать номермайоровой машины. К тому же свернул он на Гоголя, а значит, в центр заведомо ненаправлялся. Конечно, не стоило и думать, что Агеев, как пацан, кинетсяпрямиком к гостинице – если это он стоит за всем, вряд ли способен на такиеглупости…

Она поехала к гостинице «Шантарск», серой громаде, снедавних пор украшенной по торцам шикарной светящейся рекламой парочки банков.Едва распахнула дверцу и вышла, подбежал Слава:

– Лягушатник еще дрыхнет. Ребята на позиции.

– Блестяще, – сказала Даша, неприкрытозевнув. – Пошли?

– Мне-то ты, надеюсь, веришь?

– Тебе-то я верю, – сказала она рассеянно. –Но если и ты в одночасье окажешься полковником ФСБ, не знаю, что с тобойсделаю… Не сверкай на меня столь трагическим взглядом, ладно? Ты на моем местеточно так действовал бы…

– Пожалуй… – сказал он, не глядя на Дашу.

– Сколько дал шеф?

– Двоих. Стыврина с Альбертом.

– Ну, это еще хорошо…

Оба воловиковских кадра ждали на отличной наблюдательнойпозиции – за огромным папоротником (или как там его) в квадратной деревяннойкадке. Неизвестно, с каких дрожжей так разнесло ярко-зеленое растение, но укрытиеполучилось просто отличное, что твои джунгли. Уместились все четверо.