— Назвать имя — дело несложное, — в голосе моего собеседника послышались нетерпеливость и досада. — Считай, что я предупреждаю тебя из благодарности. Не так уж часто меня спасали, пусть и делали это мимоходом и не ради меня самого.

Курам на смех! Моя помощь явно не стоила того, чтобы гнаться за паломниками весь день! Это объяснение мне не понравилось еще больше, чем все то, что я услышала ранее, однако я продолжала расспросы, чувствуя, как все внутри застыло от страха.

— Но что мне грозит? — начала я рассуждать с деланым простодушием, незаметно при этом отодвигаясь. — Пускай разбойники забирают повозку, да хоть вместе с монахами. Не собираются же они нас всех перерезать?

— Нет, они не из душегубов… А эти увечные богомольцы не похожи на тех, кто способен оказать сопротивление, которое разозлит грабителей. Но я слыхал от них, что ты не из простого люда, — небрежно ответил незнакомец, и его тон показался мне таким же наигранным, как и мой собственный. — Ты родственница какого-то важного челядинца при здешнем герцоге, у тебя имеется богатый жених, да и сам герцог к тебе неравнодушен… Один из разбойников клялся, что видел тебя с ним где-то за городом, и по всему выходило, что герцог к тебе гораздо благосклоннее, чем это положено знатному господину. Как бы оно ни было, кто-нибудь из них — родственник, жених или тайный любовник — не пожалеет денег на выкуп, а может быть, и все трое решат, что ты стоишь десятка золотых монет…

Вот дьявольщина! Я все еще не привыкла к тому, что стала важной персоной, хотя в мечтах своих порой возносилась еще выше. И мне в голову не пришло, что я сама по себе могу показаться кому-то стоящей добычей. Упоминание о том, что кто-то видел, как я встречаюсь с господином Огасто, заставило меня покраснеть, однако странным образом укрепило доверие к словам моего собеседника: о том случае с бродягами знали сами бродяги да его светлость и, следовательно, чистым враньем история не была.

— Шевелись, рыжая! — поторапливал меня неизвестный доброжелатель. — Насколько я понял, ходишь ты еще медленнее, чем думаешь!

Посомневавшись еще пару мгновений, я принялась неловко подниматься — ноги совсем не повиновались мне из-за усталости и холода. Сильные руки помогли мне, потянув вверх, и я вновь испугалась едва ли не до смерти.

— Но… но разве можно вот так бросить остальных, не предупредив? — пробормотала я, пытаясь высвободиться. — Это подлый поступок! Здесь одни увечные, и монахи их не защитят, если разбойники разозлятся из-за скудной добычи!

— Нет времени! — Спаситель отпустил мои руки, сообразив, что пугает меня своей напористостью, однако продолжил попытки убедить: — Твои хромые и слепые приятели отделаются парой затрещин, если не будут упрямиться. Пока разбойники с ними провозятся, мы успеем уйти подальше…

— Ну уж нет! — я ощутила прилив решительности, всегда предшествовавший самым глупым поступкам в моей жизни. — Эй! Э-ге-гей! Просыпайтесь! Тревога! На нас хотят напасть! Брат Жиром!!! Проснитесь все!

Кричала я истошно, и почти сразу мои спутники заворочались и принялись тереть глаза, пытаясь прийти в себя.

— Разбойники близко! — надрывалась я. — Прячьтесь!

— Я должен был догадаться, — вздохнул незнакомец и тут же насторожился. — Слышишь? Они уже здесь! Бежим!

И впрямь — из темноты раздались хриплые окрики, лязганье оружия и топот ног. Переполошившиеся паломники, вопя на все лады, принялись вскакивать со своих спальных мест, насколько это им позволяло состояние здоровья.

Я, забыв о том, что не могу полагаться на свои ноги, инстинктивно отпрянула, собираясь бежать в темноту леса, но тут же повалилась на землю, застонав от боли.

— Черт тебя побери, рыжая! — Я почувствовала, как меня поднимают. — Забирайся мне на спину и держись крепко!

Я послушно вцепилась в незнакомца, окончательно растерявшись, и сосредоточилась на том, чтобы не свалиться. Бежал он так быстро, как только может бежать человек, несущий на спине другого, и вскоре мы, проломившись через колючие кусты и скатившись вдоль небольшого обрыва вниз, в какое-то болотце, остановились. Я попыталась было слезть, но на меня сердито шикнули:

— Тут вода под ногами. Ты, кажется, шла к богам для того, чтобы попросить здоровья, а не растерять то, что оставалось! Если придется сидеть здесь до утра — непременно заболеешь.

Никогда раньше я не думала, что забота может показаться такой пугающей. На ум мне шли предупреждения господина Казиро, и в конце концов я пришла к мысли, что уж лучше бы я осталась с прочими богомольцами, пусть это и означало попасть в лапы к разбойникам — по крайней мере, их мотивы были понятны и просты.

Мы убежали не так далеко от стоянки, и я слышала крики, визги и лошадиное ржание. Затем неподалеку послышались отзвуки торопливых шагов, и мой спутник, хмыкнув, жестом указал в сторону ближнего холма, серебрящегося в лунном свете. Я пригляделась и увидела, как три человека в долгополых одеяниях торопливо взбираются наверх, спеша скрыться за перевалом. Двое из них несли на небольших носилках что-то темное, напомнившее мне очертаниями сундук или бочонок.

— Отважные монахи успели спасти самое ценное, — пояснил мой спаситель, что и без него было очевидно. — Ну что ж, разбойники тоже внакладе не остались — у них теперь есть пара кляч и повозка, набитая едой. Выждем, пока они уберутся прочь, и выберемся из этой лужи…

Ждать пришлось недолго — грабители торопились скрыться с места преступления и дележ добычи оставили на потом. Мы слышали, как скрипят колеса повозки, проезжающей мимо того болотца, что послужило нам укрытием.

Наконец все стихло, и мой загадочный спаситель с чертыханиями и проклятиями выкарабкался из кустов на дорогу. Там он не слишком-то бережно ссадил меня на землю и принялся разминать затекшую спину. Я могла разглядеть лишь общие очертания его фигуры, показавшейся мне вполне обычной: он не был очень уж высок или широкоплеч, но в движениях его чувствовались ловкость и сила, свойственная тем, кто порой прячется, но куда чаще — нападает.

— Вернемся к вашей стоянке и посмотрим, не позабыли ли в спешке что-нибудь ценное твои бывшие приятели, — предложение было сделано мимоходом, и мне не показалось, что произошедшее сколько-нибудь взволновало моего странного помощника.

Я не знала, куда еще могу податься ночью в одиночку, вдобавок лишившись своих костылей. Вернуться стоило хотя бы для того, чтобы их отыскать — вряд ли кто-то позарился бы на них, несмотря на то, что дядюшке Абсалому они обошлись весьма недешево. К счастью, о ценности подобных предметов люди задумываются тогда, когда начинают испытывать в них нужду. Вот и я, попытавшись сойти с места, в очередной раз плюхнулась в придорожную траву.

Мой новый приятель присвистнул, вновь поднимая меня.

— И как тебя угораздило податься в путешествие, если ты на ногах не стоишь? — недовольно произнес он и опять взвалил меня на спину точно куль с мукой.

Несмотря на усталость и слабость, злость крепла во мне вместе с подозрениями, и я с трудом удержалась то того, чтобы не выпалить все, что я думаю по поводу подобных замечаний, да еще из уст незваного спасителя, возникшего из ночной тьмы безо всякого веского повода.