— Федеральная служба охраны, — шепотом представился Михаил, припечатав только что захваченного «языка» к стене и сунув ему в лицо пистолетный ствол. — Пикнешь — пристрелю, как собаку. Где девочка?

— Не стреляйте, — с трудом прохрипел пленник, которого все еще крепко держали за кадык. — Не убивайте меня, я программист! Я знаю, где она, я все скажу!

— Ишь ты, программист, — хмыкнул Дорогин, которого эта ссылка на профессиональную принадлежность, похоже, позабавила. — Послушай его, Мишель, а я пойду гляну, что да как.

Он беззвучно выскользнул в коридор, без стука затворив за собой дверь. Вслед ему неслось приглушенное бормотание пленника, который, к его немалому удивлению, раскололся куда быстрее и оказался куда более словоохотливым, чем можно было ожидать от члена исламской террористической группировки, готовящей покушение на главу государства. Ему пришло в голову, что пленник может лгать, тянуть время в расчете на то, что к нему подоспеет помощь. Не исключалось также, что этот тип только притворяется слабым и напуганным, выжидая удобного момента, чтобы поднести им сюрприз. Но в доме наверняка были и другие люди, вооруженные до зубов и опасные, как королевские кобры в разгар брачного периода, и ими следовало заняться, не откладывая в долгий ящик. Да и Шахов — не дитя малое, чтобы водить его на помочах, контролируя каждый шаг. Он боевой офицер и может сам позаботиться о сохранности своей черепной коробки, а заодно и всех остальных жизненно важных органов…

Он услышал шаги спускающегося по лестнице человека и, сдвинув на лоб прибор ночного видения, разглядел слабое голубоватое свечение телефонного дисплея, озарившее ступеньки лестницы, что вела на второй этаж. Сергей снова опустил на глаза инфракрасные очки. Он не стал прятаться: теперь, когда его никто не видел, он мог позволить себе действовать так, как ему хотелось. Он встал у подножия лестницы, следя за приближением спускающейся сверху фосфоресцирующей фигуры. Человек остановился, видимо, заметив опасность, его рука быстро протянулась за спину. Муму подождал, пока она вернется с пистолетом, а потом выстрелил и посторонился, уступая дорогу катящемуся по ступенькам телу. Раскрытый телефон, мягко сияя экраном, скользнул по полу и остановился, уткнувшись в его ботинок. Дорогин поднял его и, опять сдвинув очки, осветил лицо только что убитого человека. На полу перед ним лежал гладко выбритый горбоносый шатен, по приметам очень похожий на человека, описанного молодым оперативником, «Волгу» которого недавно протаранил тот самый «додж», что стоял сейчас во дворе. Эту машину и этого человека описывал и Лесневский. Дорогин подумал, что поспешил, застрелив его: этот тип наверняка очень много знал. Но, с другой стороны, Шахов в данный момент брал интервью у парня, назвавшего себя программистом. А кто может больше знать о делах хозяина, чем человек, постоянно обслуживающий его компьютер?

Наверху распахнулась дверь, начертив на темном фоне светлый оранжевый прямоугольник. Свет был неяркий, теплый, мерцающий — видимо, в комнате горели свечи. В дверном проеме, выделяясь на его фоне четким, будто вырезанным из черной бумаги силуэтом, стоял Мустафа Акаев.

— Что происходит, Аслан? — недовольным голосом спросил он. — Я просил не шуметь, а ты вместо этого сыплешься по ступенькам, как горный обвал!

— Аслан занят, — сказал Дорогин. — Ему не до тебя, он беседует с Аллахом.

Акаев резко выбросил перед собой правую руку. Темноту озарила красноватая вспышка, звук выстрела хлестнул по ушам, и пуля шевельнула на голове Дорогина волосы. Старый вояка остался до конца верен себе: будучи почти на сто процентов уверенным, что чужих в доме нет и шум на лестнице вызван падением неуклюжего Аслана, он все-таки потрудился взять с собой пистолет, и не просто взять, а поставить на боевой взвод и держать наготове. Он стрелял, не видя мишени, на голос, и почти попал.

«Хорошо, что «почти» не считается», — подумал Дорогин и выстрелил в ответ. Никаких сомнений он при этом не испытывал, потому что не поленился заранее ознакомиться с биографией господина Акаева. Уважаемый Мустафа был не из тех, кто станет откровенничать с первым встречным, взахлеб выдавая ему свои секреты. Конечно, где-нибудь на Лубянке его смогли бы разговорить, но на Лубянке он уже бывал, и что с того? Если бы этого упыря тогда не выпустили на свободу из политических соображений, многие хорошие люди сейчас были бы живы и имели кров над головой.

Дорогин посмотрел на телефон Аслана, который все еще держал в руке. Если верить цифрам в углу дисплея, с того момента, как они с Шаховым проникли на участок Акаева через забор, прошло чуть больше пяти минут. «А кажется, что неделя», — подумал Сергей, равнодушно отбрасывая телефон в сторону. Вероятнее всего, эта часть работы была завершена — быстро, тихо и без драматических эффектов. По мнению Дорогина, это нужно было сделать давным-давно.

Еще через три минуты они были возле микроавтобуса. Шахов втолкнул в салон лязгающего зубами от нервного озноба Ибрагима.

— Смотри, щенок, — предупредил он, — если что не так, первая пуля твоя при любом раскладе.

— Я сказал правду, — дрожащим голосом заверил его Ибрагим.

— Посмотрим, — сказал Шахов и обернулся к Дорогину. — Ну, чего ты возишься?

Вместо ответа Муму подковырнул лезвием перочинного ножа краешек буквы «М» в слове «МОСГОРСВЕТ», ухватился за него ногтями и потянул. Послышался негромкий треск, и «МОСГОРСВЕТ» превратился в «ОСГОРСВЕТ». Покончив с надписью на капоте, Дорогин занялся бортами, а затем, к некоторому удивлению Михаила, и окнами. Когда он закончил работу, микроавтобус не только лишился броских надписей, но и превратился из грузового в пассажирский.

— Ну, ты даешь, — с уважением сказал Михаил.

— Ловкость рук, и никакого мошенничества, — заявил Дорогин, забрасывая под сиденье ком мятой и рваной самоклеющейся пленки. — Эй, программист, машину водить умеешь? Садись-ка за руль, да не вздумай шутить. Видишь этого сердитого мужчину? Это отец девочки, которую украли ваши джигиты. Если что, он тебя мигом отправит следом за Мустафой. Мишель, мон ами, снимай спецодежду и садись рядом с программистом. А я назад, меня охранник на КПП уже срисовал.

— Смотри у меня, — повторил Шахов, плюхаясь на сиденье рядом с уже занявшим место водителя Ибрагимом. К своему удивлению, он чувствовал, что приподнятое настроение Дорогина начинает мало-помалу передаваться и ему. — Давай, заводи. Да перестань трястись. Аккуратнее, это тебе не компьютер. Не хватало еще в кювете заночевать…

У шлагбаума они остановились. Давешний охранник с ленивым интересом посмотрел на незнакомую машину и заулыбался, когда луч фонаря осветил сидевшего за рулем Ибрагима.

— А, Ибрагим-ака! — воскликнул он. — В город?

Ибрагим, уже уставший объяснять, что обращение «ака» адресуется людям пожилым, и притом не столько на Кавказе, сколько в Средней Азии, в ответ лишь натянуто улыбнулся и кивнул. В данный момент ему было не до этих тонкостей, поскольку он ощущал, как в правый бок упирается глушитель, навинченный на ствол армейского «кольта» сорок пятого калибра. Правда, несмотря на это, он чувствовал не отчаяние, а робкую надежду. Его могли убить сразу, но не убили; бандитами, вроде бородатых домочадцев дядюшки Мустафы, эти люди не являлись, а значит, вызволив похищенную девочку, вполне могли отпустить его с миром… ну, или, в самом крайнем случае, арестовать. Будущее представлялось туманным, но стремительно повзрослевший Ибрагим понимал: главное, чтобы будущее у него было, а не прекратило свое существование через час в каком-нибудь загаженном тупике. Что же до дядюшки Мустафы, которого отныне смело можно было называть покойным, то в том, что с ним случилось, не был повинен никто, кроме него самого.