И тогда я замечаю цепочку от бумажника, свисающую из этого месива. И клочья ткани, которые были когда-то одеждой. Кровь, которая все еще стекает по стене, образуя лужу на ковре.

И одна деталь, которая завершает этот пазл: оправа его очков, поблескивающая в одиноком луче солнца. Тонкий металл был искорежен вместе со всем его телом.

– Нет, господи, нет, – говорю я, и у меня в животе все переворачивается. Бедняга.

Скулеж Элисандро превращается в вой отчаяния.

Элли не понимает, что вызывает эту реакцию. Мы пытаемся увести ее от окна, но она всматривается и всматривается, пока у нее не подкашиваются ноги.

Самое страшное не то, что я вижу хорошего человека, размазанного по стене. Нет, самое страшное – это то, что подсознательно я думаю о том, что моя книга разойдется бо́льшим тиражом, чем все предыдущие, вместе взятые. Мария убивала людей после нашей встречи, что само по себе довольно сочно, но сейчас… сейчас я присутствую там, где происходят убийства. В самой гуще.

И все это в то время, как двух обливающихся слезами людей рвет в двух шагах от меня.

Это не первый раз, когда я умудряюсь вызывать отвращение у себя самого.

Гудок в кармане. Бекс наконец ответила на сообщение, которое я отправил по пути сюда, умоляя написать, что с ней все в порядке (читай: жива).

В сообщении сказано: «Не пиши мне больше».

Я рад, что она вдали от всей этой каши. Но мысль о том, что мы можем никогда больше не увидеться, вызывает во мне желание распластаться рядом с Элли и Элисандро.

Стол стоит на том же месте, где мы его видели в последний раз, только сейчас он развернут как положено и стоит на ножках. Поглядывая на эту штуковину с понятным опасением, мы продвигаемся вперед и зовем остальных. Когда никто не отвечает, мы нервничаем.

Серпантинная дорога к ранчо заняла времени вдвое дольше обычного. Элли постоянно приходилось напоминать Элисандро притормозить, вытереть глаза и сосредоточиться на дороге. Я как будто находился в машине с пожилой супружеской парой.

Я украдкой снюхал два холмика кокаина с ладони на заднем дворе дома Паскаля. Эта парочка все видела, но и им было не до нотаций. Они самозабвенно рыдали и посыпали головы пеплом. Мне нужно было крепко взбодриться, чтобы мысленно запечатлеть каждую секунду, которая случится дальше. И после еще двух понюшек на заднем сиденье «Хонды», сразу перед тем, как идти в студию, мой мозг снимает все в ультра-HD.

Элли и Элисандро, как выяснилось, тоже имеют понятие о самосохранении. Ни обнаружив Хоуи, ни обнаружив Паскаля, они не торопились звонить 911. «Не заподозрят ли нас?» – волновались они, заламывая руки. Дамочка из бензовоза видела нас у его порога, но не видела, как мы обошли дом. Испуганно мы взвесили все «за» и «против». Наконец, позвонили Астралу, чтобы сообщить дурные вести, и решение было принято само собой: мы встретимся на ранчо, а там уже решим, как поступить. Об убийствах можно сообщить и оттуда, делов-то.

Да-да. Делов-то. Сплошная идиллия.

Наконец мы находим остальных. Они собрались в студии живой звукозаписи в самом дальнем крыле здания. Чтобы пробраться к ним, нужно пересечь пультовую комнату. Тут обычно можно застать саунд-продюсеров, техников и первых лиц группы. Почти целиком пультовую занимает широкая консоль управления с кнопками и ползунками. Одна стена сделана целиком из закаленного стекла, даже дверь посередине. Сквозь стекло мы видим Астрала, Лизу-Джейн и Йохана среди микрофонных стоек и колонок. Глаза у всех опухшие и покрасневшие.

Лиза-Джейн сидит на полу спиной к обитой войлоком стене. Йохан стоит со скрещенными руками. Этот парень видел, как его друзей разрывало взрывами, я бы предположил, что у него более крепкая выдержка, но он потрясен не меньше остальных.

Астрал сидит с торчащими изо рта бинтами, оседлав вращающийся стул. Увидев меня, он отводит взгляд. Я скриплю зубами. Лишь бы не пуститься с порога в разговоры о Бекс.

До той секунды, пока я не проворачиваю ручку стеклянной двери, кажется, будто они не разговаривают, а только беззвучно шевелят губами. Как только печать звукоизоляции нарушена, их голоса выплескиваются на нас. Никто не говорит этого вслух, но заметно, что все переживают из-за Паскаля больше, чем из-за Хоуи.

– Как умер Паскаль? – хочет знать Йохан. Он взбудоражен и активен, как никогда.

Элли и Элисандро стоят, потупив взгляды, и мне приходится брать это на себя:

– Лучше вам не знать.

– Не указывай, что мне лучше, – предостерегающе говорит Йохан. – С чем мы имеем дело?

– Хоуи и Паскаля убил не человек, – говорит Элли. – Это невозможно.

– И они были единственными, кто проголосовал против… – добавляет Элисандро и умолкает, когда остальные кивают. Все пришли к аналогичному умозаключению.

Никто даже не заикается о том, что эти смерти могли оказаться совпадением. Даже я. «Шоу Трумана» окончено, а я давно не в Канзасе.

Астрал стягивает бинты со рта, чтобы сказать:

– Теперь, когда мы ее создали, Ая не хочет уходить. Мы сотворили ее из воздуха, но она реально живая…

– Может, она настоящее привидение, как Элли предполагала, – говорю я, надеясь звучать не слишком обнадеженно.

Астрал дает мне знак говорить потише. Он оглядывается, смотрит за стекло в пультовую и говорит:

– Мы подумали, может, она не услышит нас здесь, но нельзя знать наверняка.

Ему не нравится, когда я смеюсь ему в лицо. Нет, ну, забавная ведь мысль: привидение, психокинетическая сущность, или что она такое, и не сможет слышать голоса в звукоизолированной комнате.

Стул под Астралом недовольно скрипит, пока он поворачивается ко мне лицом:

– Чтоб ты сдох! Два наших друга погибли.

– Остынь, приятель, – говорю я и знаю, что перехожу все границы. – Я их не убивал.

Астрал угрожающе приподнимает свою тушу со стула. Я хочу драки, и я выставляю вперед кулаки, но между нами выскакивает Йохан:

– Нет! Прекратите. Мы должны быть заодно. – Он поворачивается ко мне, и тестостерон буквально сочится из его пор. – А ты – последи за языком.

Мне он больше нравился, когда был сомнамбулой с посттравматическим расстройством. Никто не затыкает рот Джеку Спарксу, особенно когда тот чувствует себя химически несокрушимым.

– Ладно, костолом, – говорю. – Дальше что? Продолжаем эксперимент?

Лиза-Джейн щупает серьгу в брови и тянет ее, пока кожа, кажется, вот-вот не лопнет.

– Думаю, продолжать – не лучшая идея, – выдает она.

– Говорите тише, – напоминает нам Астрал.

– Но если Ая хочет продолжать, – возражаю, – значит, самое безопасное для нас – это продолжать.

– Мы не будем позволять нашему собственному творению держать нас в заложниках, – возражает Лиза-Джейн. – Давайте покончим с ней.