– Как ты собираешься что-то рассоздать? – спрашиваю я. – С тем же успехом можно попробовать не думать о белых слонах. Первое, о чем ты подумаешь…

– Значит, нужно придумать, как это сделать, – перебивает Астрал.

Йохан говорит:

– Может, прозвучит глупо, но…

– Бьюсь об заклад, – вворачиваю я, одурманенный кокаином, и кайфую от того, что Йохан хоть и хочет меня убить, но не может этого сделать, потому что сядет.

– Но, – продолжает он, – Ая появляется только тогда, когда мы все в сборе, верно?

– Очевидно же, что нет, – говорю я. – Только посмотри, что случилось вчера ночью.

– В словах Йохана есть смысл, – замечает Элли. – Может, нам не нужно находиться непременно в одном помещении. Но если мы все в одном регионе или даже в одном городе, психокинетичиский круг остается не разорван.

– То есть, если мы разъедемся подальше друг от друга… – задумывается Астрал.

– Вы цепляетесь за соломинки, – говорю я. – Придумываете правила на ходу.

– Да заткнись ты, наркоман тупоголовый, – вырывается у Лизы-Джейн.

Слова о разлуке заставляют Элли и Элисандро взяться за руки, и у меня в сердце что-то щемит. Мне не нравится чувствовать. Хладнокровный цинизм куда безопаснее.

– Давайте попробуем, – говорит Йохан. – Разъедемся на максимально возможные расстояния, а там будем решать через Интернет.

Лиза-Джейн потирает виски обеими руками:

– Черт, черт… Моя работа, моя мама, мои собаки…

– Уверена, уже скоро нам можно будет вернуться, – говорит вечная оптимистка Элли.

– Я отвезу тебя домой, – говорит ей Элисандро. – Заберешь свою машину.

Мы встаем. Йохан говорит об Аспене в Колорадо. Лиза-Джейн подумывает о Сан-Диего, где живет ее брат. А я? Я никуда не поеду. Я выплескиваю свою злобу на ближайшей гитаре, с размаху проводя по разлаженным струнам на грифе.

Астрал своим обычным тоном отдает распоряжения. Элли и Элисандро он советует разъезжаться в разные стороны при первейшей возможности, и тут в помещение вползает зло.

– Ая, – произносит тихий голосок, вмешиваясь в наши разговоры. – Ая, – повторяет он.

По моему позвоночнику пробегают мурашки, и я поднимаю глаза на звук.

Вот и оно, лицо Аи, проглядывает из-за колонки в том месте, где должен красоваться логотип «Маршалл».

На этот раз лицо кажется более юным – и бледным. Ехидный оскал прожигает меня насквозь. «Приветик! Неужели вы решили, что сможете убежать?»

Все молчат. Мы смотрим на лицо в полной растерянности.

На нечто.

– Ая, Ая! – говорит Ая. Ее глаза округляются, и она отделяется от колонки и зависает прямо перед нами.

Наш булыжник из «Индианы Джонса».

Ухмылка сползает с лица, уступая место гневу.

– Ая! – раздается ее вопль.

Мы разом бросаемся к двери в пультовую.

Как бы мне хотелось сказать вам, что я повел себя как рыцарь. Но Лиза-Джейн впереди меня, и я хватаю ее за талию и отталкиваю в сторону, освобождая себе путь к выходу.

Астрал подоспел к двери первым, но завозился с замком. Дверь открывается в нашу сторону, его туша перегораживает путь всем нам, и мы толпимся за его спиной.

Лиза-Джейн кидает стул об толстое стекло, но тот отскакивает и бьет ее по лицу.

От следующего крика Аи кровоточат уши. Я хватаю пальцами толстые складки жира со спины Астрала и толкаю вперед, как будто хочу протолкнуть его сквозь закрытую дверь. Элисандро кричит на меня и на Астрала и загораживает своим телом Элли, прижав ее грудь к моей спине. Лиза-Джейн с окровавленным носом хочет протиснуться вперед всех и тоже кричит.

Тогда среди нас появляется первая жертва.

Отрезанное туловище Йохана шлепается о колонку, как отброшенное. Его глаза – сплошные белки, закатившиеся в глазницах. Под действием силы тяжести он сползает на ковер, где заваливает на бок, как поломанная игрушка.

«Логично, – говорит мой внутренний голос, хотя сам я в ужасе смотрю на труп. – Сильнейших надо убивать первыми».

Кого-то рвет.

Кто-то другой, наверное Элисандро, дважды ударяет меня по затылку, так что сыплются искры и фейерверки из глаз. Астрал кричит, что не может открыть дверь и всем нужно отойти назад.

– Ая! Ая!

Каждый вопль – как иголка в барабанной перепонке. Элисандро еще раз бьет меня по голове, и у меня закладывает уши, и весь шум кажется далеким и искаженным.

Астрал отталкивает нас, используя собственную массу как оружие, и мы валимся, как костяшки домино. Рывком Астрал распахивает дверь и исчезает в пультовой. Я вскакиваю на ноги, а Лиза-Джейн уже выбегает следом за ним. Две пары рук настойчиво толкают меня в спину, и я вываливаюсь за порог и бегу по чистой инерции, пока не оступаюсь и не падаю. Пол стремительно несется на меня и дает мне в зубы.

Элли и Элисандро бегут по мне. Я сиплю, когда чья-то нога впивается в мою поясницу, а потом смотрю на их удирающие пятки.

Мой слух возвращается, но я не слышу Аю.

Я опираюсь на боковину консоли, поднимаюсь на ноги.

Механизмы, видимо, сами заперли за нами стеклянную дверь.

Через стекло в студии я вижу, что ноги Йохана остались стоять и слегка покачиваются в окровавленных шортах хаки. Бред, но моя первая мысль: до чего реалистичные спецэффекты. Тут колени подкашиваются, и ноги падают.

Ая глядит на меня, неподвижно вися в центре запертой комнаты. Текучие черты ее лица сменились вновь, стали женственнее. Лицо как будто кажется знакомым. Губы открываются и беззвучно выкрикивают одно имя, как спазмы бьющегося сердца.

Я бегу к выходу и чувствую, как хрустит моя спина.

Оглянувшись напоследок, я вижу, что Ая исчезла. Как паук, скрывшийся у тебя из виду и заползший под кровать. Беспокойное зрелище.

И точно. Когда я выбегаю в коридор с золотыми дисками по обе руки от меня, раздаются два одновременных вскрика. Первый – Ая, второй – Элли. Почему-то она висит спиной на потолке у развилки коридора. Она сучит руками и ногами, но потолок держит ее крепко.

– Ая, Ая, Ая! – слышится вопль, но я нигде не вижу лица.

Элисандро впопыхах прибегает обратно в коридор – он так испуган, как будто только что заметил, что Элли нет рядом. А я мчусь им навстречу и больше всего хочу, чтобы он убрался с дороги.

– Помоги мне ее снять! – кричит Элисандро.

Я не успеваю ответить, когда происходит по-настоящему кошмарное: Элли хрипит, и ее голова выкручивается некой силой на одну сторону. Кожа на ее шее натягивается, пока кости не прорываются наружу.