– Удачи тебе сегодня, – промолвила она тихо, сжав руку подопечной. – Я буду думать о тебе. И… пожелай мне удачи. В поездке, – торопливо добавила она, заметив, что Китти нахмурилась. – Я давно не путешествовала на такие дальние расстояния.

– Конечно, – пробормотала Китти, прижимаясь щекой к щеке тетушки. – Желаю вам чудесно провести время с подругой.

Тетя Дороти кивнула, подхватила сумки и отбыла. Китти свернулась в кресле и предалась мрачным раздумьям. Наверное, она показала себя ужасно бесчувственной, но сообщение Сесили застигло ее врасплох. Раньше сестра не выказывала интереса к амурам, и, предполагая, что она в любом случае слишком молода для помышлений о браке, Китти совершенно сбросила со счетов такую возможность. Но, боже правый, неужели нельзя было выбрать более подходящий предмет воздыханий? Заглядываться на любого титулованного джентльмена было рискованно – его семья сочла бы долгом чести задать вопросы по поводу происхождения Сесили. А Монтегю прославились особой заботой о чистоте своего рода.

Впрочем, дело не в этом. Китти, погруженная в собственные драмы, определенно слишком долго пренебрегала сестрой, тем самым вынуждая ее скрывать такую огромную тайну. К моменту возвращения Сесили с прогулки Китти убедила себя, что она худшая и злейшая из когда-либо живших сестер. Убедила настолько, что, когда Сесили, сославшись на усталость, отказалась идти на бал у Гастингсов, Китти капитулировала довольно быстро. В конце концов, ехать до поместья Гастингсов в Кенсингтоне было непривычно далеко, и хотя Китти предпочла бы, чтобы в такой важный для нее вечер Сесили была рядом, общества Синклеров вполне достаточно. К тому же это меньшее, что она может сделать, после того как столь зверски набросилась на сестру утром. Пусть девочка немного отдохнет.

Несомненно, знай Китти, чем на самом деле занималась Сесили, пока отсутствовала дома, она бы не проявила такой доброты.

«Чем плохи все эти модные наряды, – с некоторым возмущением думала Китти, трясясь в карете Синклеров по дороге в Кенсингтон, – так это тем, что они вынуждают тебя остерегаться погоды».

Дома, в Биддингтоне, она шла по жизни в обычных платьях из хлопка, невзирая ни на какие стихийные бедствия, будь то каменный град, огонь и сера[22]. Но здесь приходилось более тщательно следить за своей внешностью, особенно если надвигалась буря, как сегодня.

Вопреки совсем не праздничному настроению, Китти сочла важным принарядиться к торжественному событию – предложению руки и сердца, поэтому надела свое лучшее платье из голубого крепа и любимые перчатки. Они были до нелепости непрактичны: сшитые из мягчайшей кремовой ткани, застегнутые от запястья до локтя на крохотные пуговицы, – именно за это воплощение великосветской изнеженности она их и любила.

Перчатки придали ей храбрости сейчас, когда она нетвердо выбралась из кареты Синклеров, прижимая одну руку к голове, чтобы ветер не растрепал локоны, а другой придерживая плащ. Этот вечер должен стать решающим.

Пембертон нашел ее почти сразу.

– Мисс Тэлбот, – окликнул он и добавил немного критично: – Почему вы такая взъерошенная?

– На улице очень ветрено, – объяснила она.

Любопытно, как можно ждать от женщины, что, пройдя под штормовым ветром, она сохранит идеальную прическу?

Он нахмурился, выражая или порицание, или недоверие, или то и другое одновременно.

– Что же, – неохотно промолвил он, – полагаю, с этим ничего не поделаешь. Могу я проводить вас в сад? Он весьма красив.

Итак, он решил действовать безотлагательно.

– Да. – Китти слышала собственный голос будто бы издалека.

Она взяла поклонника под локоть, и они вместе вышли в сад, ярко освещенный и заполненный людьми, несмотря на то что ветер по-прежнему не стихал. Не обращая внимания на ненастье – словно нежелание признать непогоду отменяет ее, – Пембертон отвел Китти к скамейке в уединенном уголке, на которую они и сели. Он взял ее за руку. Китти подавила порыв выдернуть ладонь.

«Я не хочу, чтобы он ко мне прикасался!» – мелькнула в голове смятенная мысль.

Как можно выходить замуж за человека, чьи прикосновения тебе противны?

– Мисс Тэлбот, – произнес он напыщенно.

Вот оно.

– Мисс Тэлбот, – повторил он.

Странно, кажется, несмотря на ветер, в саду отдавалось эхо, поскольку, хотя губы Пембертона не пошевелились, Китти несколько раз услышала тихий призыв: «Мисс Тэлбот».

– Мисс Тэлбот!

Это не эхо. Подняв глаза, Китти увидела спешащего к ним Хинсли. Что, ради всего святого… Приблизившись, капитан взглянул на Китти, перевел взор на Пембертона, потом обратно.

– О черт! – с отчаянием произнес он. – Мне страшно неловко, мисс Тэлбот, простите, что помешал… могу я перемолвиться с вами парой слов?

– Сейчас? – рявкнул Пембертон, но Китти уже вскочила.

– Что-то срочное? – с готовностью осведомилась она, когда капитан отвел ее на несколько шагов.

– Вы видели леди Рэдклифф? – требовательно спросил Хинсли, как только Пембертон оказался вне пределов слышимости.

– Леди Рэдклифф? – в замешательстве повторила она. – Не видела со вчерашнего вечера.

– Проклятье! Пэттсон сказал, что она будет здесь, но, значит, еще не приехала…

Он оборвал себя, потом снова ругнулся – явно был чем-то сильно взволнован.

– Ради всего святого, что происходит, капитан?

– Дело в Арчи. Все именно так, как вы говорили, или даже хуже. Он связался с дурной компанией. Я поспрашивал. Похоже, Селборн обманом заманил его в игру с высокими ставками. Этот дьявол сделал то же самое с мальчишкой Эджертоном и младшим мистером Каупером. Ходят слухи, что он находит богатых молодых людей, накачивает их спиртным, а потом обдирает до нитки, играя крапленой колодой. Так он намеревается вернуть свое состояние – негодяй по уши в долгах.

– Боже мой! – прошептала Китти, побледнев. – Необходимо немедленно уведомить Рэдклиффа!

– Он сегодня уехал в Девоншир, – печально сообщил Хинсли. – Вчера вечером сказал мне, что уезжает, и, по словам Пэттсона, утром попрощался с семьей. Ума не приложу, что делать. Не знаю даже, где сейчас Арчи. Не понимаю, с чего начать.

В голове Китти всплыл обрывок воспоминания.

– Но я знаю… – медленно произнесла она, пытаясь поймать мысль. – Кажется, я знаю, куда они поехали, потому что этот гадкий человек меня туда приглашал.

– Неужели? Каков мерзавец! Что он сказал? – поторопил ее Хинсли.

– Не могу вспомнить… Я не прислушивалась, – простонала Китти, напрягая память. – Точно помню, что в Уимблдоне…

Она обернулась на Пембертона, тот сделал нетерпеливый жест. Она должна к нему вернуться. Позволить ему сделать предложение. Ответить согласием. Китти знала, что так будет правильно. Просто настал один из тех ужасных моментов, когда правильный поступок одновременно был поступком эгоистичным. Как бы ее ни огорчала мысль о том, что следует предоставить мистера де Лейси его собственной печальной судьбе, она не могла пожертвовать ради него своей семьей, попросту не могла.