– Да, если нашим будешь сдаваться, переоденься. Наши «электриков» в плен не берут.

– Электриков?

– Эсэс. Молнии. Зиг-зиг.

– Теперь понял.

– Почему не берут – объяснить?

– Не надо. Сам видел.

– Тогда – прощай, Вилли! Надеюсь, больше не увидимся.

– А я надеюсь – увидимся.

– Для тебя будет лучше, чтобы мы не увиделись. В следующий раз я тебя убью. Да, кстати, кто из моих спутников ваш агент?

Вилли вздрогнул:

– Два, – поморщился, – оба, все.

– Предатель – казачок? А другой – агент?

Вилли кивнул.

– А тот, с усами?

– И он.

– Понятно. Пистолетик я забираю.

И я повернулся спиной к немцу и пошёл восвояси, напевая песню Рамштайна «Ду хаст». Общение с немцем навеяло как-то. Это была ещё одна проверка Вилли. Этот вот беззаботный отход с подставлением спины врагу. А до этого была проверка на искренность. Сдаст или нет агентов. Как я и догадывался, все казачки засланные.

– Это я догадывался, – вставил Громозека.

– Если ты – мой глюк, то ты – плод моей больной головы, результат коротящих извилин. И все твои догадки – мои. Логично?

– Странно слышать о логике от глючащего типчика.

– Сам ты – типчик.

– Какой-то странный у вас разговор получился.

– Не без этого.

– И что теперь?

– А что изменилось? Ничего. Пистолетиком вот обзавелись. Как ты думаешь, липовый?

– Нет, вполне себе боевой. Я уже проверил. Без подвоха.

– А жратва?

– Тут не знаю. Хлеб, галеты, консервы. Я не могу определить, отравлено или нет.

– Значит, проверим на мышах.

И мы тихо посмеялись.

День «Пи». Или – или. Ну, хоть пистолет есть. Одной рукой с винтовкой управляться – сложновато.

Идём. Мышки нервничают, но живы. Значит, жратва нормальная.

Опа, что это значит?

– Привал!

Мышки облегчённо поставили носилки.

– Давайте, костерок соорудите. Жрать хочу – сил нет больше терпеть. А холодное больше не лезет. Так, ты, Авторадио, бегунок ты наш беспонтовый, топливо сообрази. Ты – яму под костёр копай. Вон там. И копать меньше там. Низинка.

А сам склонился над Пяткиным. Сфинкис изменил слайд на стрелку вниз.

– Пришли? Это то место? – прошептал я.

Моргнул.

Мы на месте. А где космолёт? Лес и лес. Вполне типичный для этих мест.

– И что теперь?

Котёнок лёг в позу сфинкса.

– Ждать?

Моргнул.

Ждать. Блин. А что остаётся? Да, ладно, подождём! Ведь «до пятницы я совершенно свободен».

А эти теперь сигналят хозяевам.

Запахло дымом. Желудок сразу запротестовал. Ладно, пойдём у тебя, утроба бестолковая, на поводу.

Говорят, после голодухи нельзя много есть. Пох. Совершенно пох. Как же хорошо! Сытно! Тепло стало. Что там мне грозит, заворот кишок? А ядреный гриб самоликвидации НЛО? Так что – заворот не страшен.

Авторадио увлечённо облизывал ложку. Крыс задумчиво смотрел в небо. Я тоже сытно жмурился. Потянулся, рука наткнулась на пистолет Вилли. Я его достал и стал с любопытством разглядывать изделие сумрачного тевтонского гения.

Авторадио вытаращил зенки свои, Крыс напрягся, руки его поползли за спину. Поздно, ребятки!

Два выстрела прогремели в стылом лесу. С карканьем поднялось вороньё в воздух. Эти падаль задолго чуют. Два контрольных.

– Не надо Родину предавать, ребята. Не надо. Плохая это примета.

У меня ещё есть патроны. Хватит и на себя, и на Пяткина, и на сфинкса, и на Громозеку. А ещё и пистолет Крыса полностью заряжен. Подождём.

Потом подволок Пяткина к костру и сел рядом, задумался, засмотревшись на огонь.

– Какое вознаграждение ты желаешь за твою помощь? – прогремел над головой мощный голос.

Я крутнулся, уходя с линии возможного огня, вскинул пистолет.

Никого!

Чё за?!

– Это я говорю. Посмотри на меня. Ты доставил меня сюда, в зону доступа внутренней связи.

– Ты? Это ты? Внутренняя связь? Твой корабль? Где?

– Прямо над нами.

Я поднял голову – ничего. Такое же серое небо.

Всё изменилось мгновенно. Какая-то матовая поверхность прямо перед носом. Я лежу в какой-то жидкости. За матовой поверхностью переливаются огоньки разноцветные.

– Прошу прощения, я взял на себя смелость забрать вас, мой спаситель, на борт моего корабля без вашего ведома.

– А ты кто?

– Вы называли меня Пяткиным. И Пятачком. Я извиняюсь, но провёл сканирование вашей памяти, чтобы понять аналогии этих имён. И научиться коммуникации.

– А-а! Всё получилось?

– Так точно. Я принял решение о вашем изъятии ввиду приближения недружественно настроенных вооружённых индивидуумов, что сопровождали нас всё наше путешествие.

– Ничего страшного. А где они теперь?

– Там же. Нас ждут.

– А мы где?

– Там же. На борту моего судна, в биореакторах. Вам тоже нужно было срочное медицинское вмешательство. Запущенные ранения, пищевое отравление.

– Всё же он отравил меня!

– Да, это так.

– Он тоже здесь? Тот, что дал нам отравленной еды?

– Нет, в радиусе действия моих сенсоров его нет и его местоположение не известно.

– Как ты разговариваешь странно.

– Странность имеющаяся объясняется опциями лингвистического подблока вычислителя. Он переводит мою речь вам.

– А как я тебя слышу? Я не вижу динамиков.

– Сигнал индуцируется прямо на слуховой нерв.

– Индуцируется. Понятно. На нерв. А ты не можешь индуцировать мне на нерв изображение? Уж больно скучно.

Появилась картинка. Прямо перед носом висящая в пространстве. Ещё картинки. Ту, на которую я смотрел, увеличивало, остальные – отодвигало. Круто. Смарт ТВ.

Кстати о птичках. Немцы в пятнистых камуфляжных накидках довольно расслабленно бродили по поляне. Тел «мышек» уже не было.

– Что-то они больно расслабленные. Сколько времени прошло?