А теперь на небе сияла такая же луна, как тогда, в ту памятную ночь. Вода наполнилась грациозными призраками самок, танцующих вокруг владыки-самца. Губана окружали воспоминания, кружившиеся среди конусов. Жабры Губана втягивали в себя эротические гормональные прелести ночной воды, воздействовали на память, пробуждая образы прекрасных самок и прочих представителей его племени. Губан чувствовал желание, разлитое в океане, ловил каждый похотливый импульс и хотел только одного: принять участие в общем празднике размножения.

Но тут что-то привлекло его внимание и заставило вернуться в настоящее. Опять моллюски! Они тоже собирали энергетические всплески, их цвета становились ярче в лунном свете. Темные круглые глаза вдоль медленно шевелящихся мантий смотрели на Губана и приглашали присоединиться к ним на празднестве Нереста. Губан так и засиял от ужаса и радости. Конечно, он способен нереститься. Его тело было одновременно телом самца и телом самки. А больше ему никто не нужен. Но оставалось что-то еще важное, и Губан с каждой минутой чувствовал это все яснее. Океан готовился к великому акту жизни, но рождение новой жизни следовало уравновесить. Требовалась жертва. Тело Губана наконец успокоилось. Оно больше не желало оставаться отдельным существом, вечно жаждущим или опасающимся, обреченным на одиночество. Оно хотело переступить порог и навсегда слиться с океаном.

Моллюски внизу тут же почувствовали изменившийся состав воды, поняли, что эти изменения исходят от большой рыбы, чьи огромные глаза неотрывно смотрели на них. В ответ изменился и их собственный импульс, слившийся с импульсом Губана. А потом с Губаном стали происходить странные превращения. В одно и то же время он стал и крошечным планктонным рачком, и огромным китом, уже понимая, что последует за этим.

А в домашней воде афалин разгорались споры. Афалины, в отличие от Лонги, не суеверны, но все помнили древний запрет: нельзя охотиться на Нерестовой Луне. Даже акулы, и те прекращали охоту в эту единственную ночь в году. Не так уж трудно немножко поголодать.

– Это нетрудно! – считали одни.

– А мы не хотим! – орали другие.

После игр кланов многие в стае ощущали эмоциональное опустошение, а потом навалилась тревога от смены руководства, да еще гибель рощи сарпы!

– Оставьте нас в покое! – Щелчки разлетались по всей стае.

– Хотим на охоту, – требовали другие.

Эа остро переживала святотатственный приказ отправляться на охоту, но еще острее она слушала в себе могучий зов плоти. И тут уже никакие правила не годились. Жизнь в стойбище афалин лишила ее большей части индивидуальности, но взамен пробудила дремлющие инстинкты. Стая хотела на охоту, а Эа хотела снова увидеть дельфина-незнакомца. Да пусть он будет кем угодно, зато он понял ее без слов. Его страшное обгорелое тело казалось ей прекрасным, а когда они сумели вдруг наладить энергетический и эмоциональный контакт, их общение стало похоже на полет. И вот теперь Эа хотела его душой и телом. Она безмолвно звала его, умоляя не покидать здешние воды.

– Хотим! – громко щелкнула она на своем новом языке, присоединяясь к желанию стаи. Пусть охотятся, это поможет ей утолить ее собственную потребность. – Хотим! – запела она на этот раз на языке Лонги.

* * *

Самки пока держались отдельно от самцов, Сортировки так и не последовало. Значит, надо придумать, как еще подчеркнуть победу над соперником. Новый вожак стаи, владыка Сплит, приказал держать свергнутого владыку Ку с сыном подальше от остальных. Это было очевидное унижение. А Деви держать подальше от них обоих. Правда, Деви считалась признанной охотницей, а стая была голодна. Сначала Сплит думал прогнать ее совсем, но, может быть, стоило воспользоваться ее опытом в деле наведения порядка среди самок? Вот и пусть займется, только надо попугать ее как следует. А потом уже можно будет спокойно выбрать себе Первую жену. И вообще, почему ее надо выбирать насовсем? Можно каждую луну выбирать новую. Пусть самки оспаривают друг у друга его благосклонность.

Сплит слушал, как стая орет «Хотим!», сопровождая крики обычным «Турси-опс!». Им нужны простые команды. И Сплит отдал приказ собираться на охоту.

Над выбеленными остатками кораллов на краю обрыва неслась стая афалин, легко пронизывая волны сильными серебристыми телами. Все чувствовали притяжение Великой Луны, но в своей гордыне они бросали вызов древнему суеверию, пустому ритуалу. Они шли на охоту! Они скандировали – Турси-опс! Турси-опс! – как будто бросая вызов всем акулам на просторах, сколько бы их там ни было. Новые кланы еще не сбросили с себя возбуждение недавних игр и поэтому свистели и верещали громче обычного. А потом они миновали место сбора, дальше начинались охотничьи угодья, и все замолчали.

Порядок оставался прежним: самцы впереди, самки позади. Новое заключалось в том, что Сплит не удосужился выставить охрану по периметру стаи, а также в том, что самки шли не отдельными гаремами, соблюдая установленные интервалы, а случайно созданными группами и практически друг за другом.

* * *

Эа и Деви плыли рядом, будто Первый гарем продолжал существовать. Они брали пример с новых кланов, образовавших отдельные группы. Другие самки поневоле тоже сбились в группы, но указаний ждали по-прежнему от Деви. Теперь никто не болтал, не обменивался сплетнями, они выслушивали беззвучные охотничьи наставления Деви. Она приказала постоянно меняться местами, так чтобы группы, шедшие в середине, уходили на края, но не нарушали границ стаи. Этим обеспечивалась постоянная бдительность, без которой невозможна никакая охота.

Они плыли над огромными участками дна, где сегодня собралось множество рыб, занятых ухаживанием. Эа старалась не расстраиваться, видя, что рыбы совсем не боятся; они пели великий гимн всеобщего единения, приветствуя восходящую луну. Самки шли вперед, слушая возбужденные крики каких-то молодых самцов, забывших о дисциплине: «Кальмары! Кальмары!» – но Деви требовала, чтобы они хранили молчание. Когда подошла очередь Эа отойти на край стаи, вся группа набрала скорость и немного изменила курс. Деви изучила приемы охоты Лонги, и Эа почувствовала себя виноватой, ведь это она научила афалин ловить столько рыбы, сколько они хотят, а тут еще священная ночь, когда всякая охота запрещена.

Луна заливала океан серебряным светом. Он проникал сквозь воду, а навстречу ему неслись беззвучные рыбьи песнопения. Эа резко снизила скорость, она никак не могла справиться с противоречиями. Деви и самки найдут нерестящегося кальмара, он же не станет прятаться. Да вообще никакие рыбы на нересте не станут прятаться, наоборот, они пришли сюда, чтобы показать себя, они явились на карнавал, призванные силой сексуального влечения, сошлись отовсюду, из таких далей, о которых Лонги даже не догадывались. И они заслуживали