– Какой?

Она делает глубокий вдох. И после выдоха произносит:

– Тебе придется убить меня. А затем вернуть к жизни! – Я зажмуриваюсь. Не желаю принимать ее слова. Не хочу даже слушать, однако Лайла продолжает: – Если я пробуду в состоянии клинической смерти достаточно долго, чтобы душа Сэйбл покинула тело, тогда, возможно, моя душа сумеет завладеть телом, когда ты запустишь мое сердце.

– Прекрати, – возражаю я. – Слишком рискованно. Если что-то пойдет не так…

– Невозможно так жить всегда.

– Мы ведь живем.

Она смотрит на меня полными слез глазами.

– Я совершенно измотана. День за днем, больше не могу… А ты? Неужели действительно хочешь всю оставшуюся жизнь продержать девушку в заточении?

Не хочу. Это мучительно, но еще тяжелее думать о том, что Лайла может умереть.

– Мне не нравится такое решение.

– А жить так, как мы живем? Она не спит без лекарств, а я потом страдаю от побочных явлений. Я устала. Ты тоже. Если для меня это единственный способ существования, то лучше вообще не существовать. – Она плачет. Я так мучаюсь! Не могу видеть ее расстроенной… и все же эгоистичная часть меня скорее предпочла бы видеть ее в таком состоянии, чем не видеть вообще.

– А если мы сделаем попытку и она окажется неудачной? Я никогда себе этого не прощу. Я не смогу без тебя жить, Лайла.

– Сможешь. Целых семь месяцев прожил.

Я смотрю ей в глаза.

– Это была не жизнь, черт возьми!

Она понимающе прикасается ладонью к моей щеке и целует меня. Ласково и в то же время безутешно. Что мне делать?

Какая пытка – целовать Лайлу, чувствуя ее страдание и осознавая, что сейчас творится у нее в голове. Она считает, что смерть – единственный выход.

А я опасаюсь, что смертью все закончится.

– Давай прекратим.

– Мы должны что-то предпринять. И поскорее, пока у меня есть силы.

– Я не соглашусь на такое.

Лайла проводит пальцами по моей руке. Добирается до ладони и сцепляет свои пальцы с моими.

– Наш план сработает, Лидс. Если мы все как следует продумаем, сработает.

– Почему ты так уверена?

– Потому что, – она касается губами моего подбородка, – я люблю тебя больше, чем Сэйбл. И я не сдамся.

Хочется верить. А что делать, если ничего не получится? Если я не смогу вернуть ее к жизни? Если тело умрет окончательно, вероятно, вместе с ним умрет и душа.

И что тогда? Как объяснить ее смерть полиции? Семье Лайлы? Аспен?

Лайла протягивает руку и разглаживает мои нахмуренные брови.

– Расслабься. Мы поспим, а потом позаботимся о деталях.

Я киваю, хотя единственное, чего мне хочется, – отбросить прочь все эти мысли. Думать только о Лайле.

Нежно прикасаюсь к ее губам; она отвечает мне тем же взглядом, как и в наш первый вечер – когда мы лежали на траве.

Я провожу пальцами по усеянной веснушками переносице.

– Почему ты такая красивая?

Она улыбается воспоминаниям.

Вот чего мне не хватало. Таких моментов наедине с Лайлой. Невысказанных, о которых помним только мы… взглядов, которыми мы обмениваемся. Связь между нами возникла сразу же после знакомства. Связь настолько сильная, что смогла вновь привести меня к ней, в этот дом. Когда я даже не знал, что ищу ее. Связь, которая удерживала меня здесь, даже когда я был убежден, что Уиллоу на самом деле Сэйбл.

Лайла вновь целует меня, и наш поцелуй длится настолько долго, что у меня немеют губы.

Она обвивает меня всем телом. Мы занимаемся любовью. Я не закрываю глаз от изумления – как все изменилось, когда вернулась Лайла! Все как раньше. Пылко, страстно и в полном смысле слова идеально.

Наконец Лайла затихает в моих руках. И теперь я понимаю, что она права.

Однажды мы нашли друг друга впервые.

Затем мы нашли друг друга во второй раз – после ее смерти.

И я начинаю верить, что нам под силу сделать это в третий раз.

Последние два дня Лайла провела, детально планируя свою смерть.

Я провел последние два дня, пытаясь найти другое решение.

И, как ни прискорбно, не нашел его.

Лайла слабеет. Чем дольше ей приходится брать верх над Сэйбл, тем меньше времени Сэйбл остается на сон. А когда Лайла дает ей возможность поспать, Сэйбл спит очень мало. Только когда действуют лекарства, да и то недолго.

Сэйбл не оставляет попыток сбежать, в результате чего ее запястьям достается еще больше. Ссадины слишком заметны. Я все время забинтовываю их, однако очень обеспокоен – сегодня должны заехать Аспен и Чед, а мы с Лайлой не уверены, что нам удастся скрыть раны. Сейчас на Лайле одна из моих рубашек с длинным рукавом – в ее гардеробе не нашлось ничего более подходящего.

Остается лишь надеяться, что Аспен не заметит бинты.

Остается лишь надеяться, что Аспен ничего не заметит.

Лайла устроилась на диване, положив ноги мне на колени. Мы тупо пялимся в телевизор. С улицы доносится шум мотора, к нам сворачивает машина. Телепередача нас не интересует. Мы просто стараемся вести себя естественно – и планируем делать так в ближайшие сутки, пока Аспен и Чед у нас.

Лайла встает, опускает рукава и, придерживая их большими пальцами рук, направляется к двери. Я следую за ней.

Когда мы спускаемся в вестибюль, Аспен уже заглядывает внутрь. Я распахиваю дверь и беру у Аспен сумку. Лайла бросается обнимать сестру, едва та переступает порог.

Проявление чувств застает меня врасплох. Это не похоже на обычное приветствие. Лайла обнимает сестру так крепко, словно потеряла ее и вновь обрела. А ведь так оно и есть. В прошлый приезд сестры Лайла чувствовала себя скованно. Полагала, ее ощущения принадлежат кому-то другому, и, вероятно, не осознавала, что ее тяга к Аспен вполне реальна.

– Ну, здравствуй, – радуется Аспен, наклоняет голову и с любопытством оглядывает сестру. – Ты какая-то измученная.

– Пару дней проболела, – отмахивается Лайла. – Теперь уже лучше.

Она прячет ложь за широкой улыбкой. Чед кивком здоровается со мной и забирает сумку Аспен.

– Только не говори, что у тебя нет пива. Двенадцать часов за рулем! Без пива я умру.

Он направляется к лестнице, чтобы отнести вещи в спальню, которую они с Аспен занимали в прошлый приезд, однако Лайла хватает его за руку и увлекает в сторону холла.

– Мы поселим вас внизу. На втором этаже прорвало трубу.

Опять ложь. Я не понимаю, с какой целью, тем не менее помогаю Чеду перенести сумки в одну из комнат на первом этаже. Затем мы вчетвером садимся на кухне. Чед озирается в поисках выпивки.