Юрка сразу отрезвел. Он понял, что перегнул. Долго просил прощенья у Розы, та и без слов понимала, что с ним происходит. И однажды все же решилась поговорить, посоветоваться с Александром Петровичем Порвой. Тот знал эту семью не хуже других. Он внимательно выслушал Розу. Не удивился тому, что женщина обратилась к нему с просьбой о помощи. Многие теперь мечтали родить своего, родного ребенка, а не брать в семью чужого, с неизвестными генами, наклонностями и привычками. Свой, кровный ребенок был пределом мечты многих, кто запоздал родить его в молодости.

— Я соберу информацию. Куда вам обратиться, к кому, узнаю все условия. Ведь это не мой профиль. И я лишь подскажу, а дальше решайте сами. Но хорошо обдумайте, стоит ли идти на это? Не снимайте со счета возраст. Он имеет большое значение, сумеете ли выносить ребенка? Выдержит ли организм эту нагрузку? И еще один вопрос, как воспримет такое решение Юрий, сумеет ли стать отцом?

— Юрка мечтает о ребенке и, конечно, согласится на все, ведь это свой, кровный ребенок! Сколько лет о нем мечтаем! — призналась Роза.

Женщина рассказала мужу о разговоре с врачом. Юрка не поверил и отмахнулся:

— Искусственное? Ты чего городишь? Если не получается натурально, не рыпайся! Не обломится получить дитя из пробирки. Вспомни, что обоим уже за тридцать. Какие роды тебе теперь? Раньше надо было думать, — отвернулся от жены. Та попыталась продолжить разговор, но мужик лег на диван, взял в руки газету, и Роза поняла, человек не поверил ей.

Юрка все последующие дни приходил домой пьяным. Нет, он не лез к жене с кулаками, не обзывап и не материл бабу. Он садился на полу в прихожей, долго разувался, раздевался, проползал в ванную. Там плескался целый час. А когда жена звала ужинать, отвечал хрипло:

— Я уже пожрал. Сыт по горло. Но от бабы не только жратва требуется, слышь? Баба, опрежь всего матерью должна быть. А без дитя кто она? Не человек! Так, тьфу! — плевал в угол.

— Выходит, я не человек? — вскипала Роза.

— Понятное дело! Вот ты роди! Ну, хоть кого-то! Слышь? Скорей я рожу, чем ты забеременеешь, — хохотал на всю прихожую.

— Юрка, заткнись!

— А что? Неправду базарю?

Он получал оплеухи и пощечины, потом пошла в ход каталка. С каждым днем человек напивался все сильнее. Он все понимал, но боль от сознания своей неполноценности грызла мужика изнутри, не давала покоя даже по ночам. И тогда человек вскакивал с постели, шел на кухню, садился курить под открытой форточкой. К нему нередко подходила Роза. Присаживалась рядом. Юрка гладил ее руки:

— Прости дурака, опять сорвался, — извинялся перед женой уже в который раз.

Юрка смотрел в окно. Там — непроглядная ночь.

— Вот так и в жизни, ни единого просвета. И ни одной надежды, — вздыхает человек.

— Все от тебя зависит. От твоего слова! — напоминает Роза.

— Ты все о пробирке? Закинь! Слушать не хочу. Не верю!

— Юрка! Но вот и по телевизору говорят о том.

— По телику такое наговорят, мало не покажется. Помнишь, как телевидение рекламировало банк МММ? И что из того получилось? Одурачили тысячи людей, ограбили внаглую. И до сих пор не вернули люду вклады. Кто аферистам помог раскрутиться? Телевидение! Всяких актеров собрали, чтоб отрекламировали МММ, те за деньги, хоть кого расхвалят. У них совести нет. Так вот я на ту удочку не клюну. Меня не оболванить. Я свое кровью и потом зарабатываю. Не хочу вышвыривать на всяких проходимцев.

— Тебе на водку не жаль, а вот на дело никак не уговорю, — сетовала Роза.

— На водку я копейки не потратил. Это угощенье. А деньги все тебе отдаю, потому, не болтай лишнее! — злился Юрка.

— Почему пьешь без меры? Посмотри, как ты за годы изменился! Состарился, поседел…

— Еще бы! Каждый день мастер грозится уволить! Не только на голове, на жопе волосы поседеют. Не столько его угрозы, плевал я на них, на кусок хлеба всегда заработаю, голодным и трезвым не останусь. Другое обидно, обзывает козел последними матюгами. Сижу в канализационном люке, чищу его, ремонтирую. От вони глаза режет, горло перехватывает, а этот отморозок стоит наверху и поливает меня отборным. Вроде я хуже того, что вокруг плавает. Знает придурок, что пальцем не могу тронуть, потому как дерьмовый, но начальник. Хотя когда-нибудь достанет и меня. Пусть на себя и обижается. Я ему уже пообещался. Ну, гад хитрый! Как только из люка начинаю вылезать, мастера, словно ветром сдувает. Мигом испаряется.

— Юр! А я письмо получила от матери. Она к нам в гости собирается.

— Зачем?

— Сколько лет не виделись. Уже забыли, как выглядим. А все же родные люди!

— Мне все равно, я их не знал, — отмахнулся человек безразлично.

— А я соскучилась! — призналась Роза.

— Когда собирается приехать?

— Наверное, в следующем месяце, вместе с отцом появятся. Они поодиночке не рискуют мотаться, нигде не разлучались, — что-то вспомнила Роза.

— Счастливые!

— Нам тоже сетовать не на что. Всегда вдвоем.

— Сироты! Хоть в приют нас сдавай под старость! — выдохнул человек затаенное. И продолжил тихо:

— Нынче у бабки Куприяновой ванну ремонтировал, колено заменил. Прежнее совсем поржавело и развалилось. Пока я его менял, пацаненка приметил. Думал чужой, ан нет, свой он ей. Оказывается, младший сын ее с войны весь израненный вернулся. Но успел жениться, а через год умер. Жена его беременной осталась. Уж как хотел мужик ребенка увидеть, но не повезло. Немного до родов не дожил. А на свет появилась дочка. Копия отца. Так вот она выросла, замуж вышла, родила. И появилась еще одна ветка от семьи. Самой бабке скоро девяносто лет. А этот уже правнук. Носится вокруг старухи, что-то щебечет и ей тепло. Все ж продолжатель рода и фамилии. На него надежда! — закурил Юрка.

— Ну, вот и нам предлагают врачи возможность своего заиметь. Давай рискнем. Это последний шанс. Упустим, другой возможности не будет! Ведь годы идут. О том помнить надо, Юрка!

Но человек словно оглох. Он с детства не верил и не любил врачей. Никогда не прислушивался к их советам, едко высмеивал их и не обращался за помощью. За все годы мужик ни разу не был на больничном, чем всегда гордился. Он говорил, что всякая болезнь боится водки. И он, Юрка, не скупится, как только чувствует, что хвороба начинает одолевать, топит ее в водке, глушит с корнями. Он и во дворе тем хвалился:

— А мне хоть понос или простуда, лекарство одно — водяра! И не меньше пузыря. Чуть расходилась требуха, наливаю стакан, туда столовую ложку соли намешаю, дербалызну залпом, жопу через десяток минут хоть ломом пробивай, никакого поноса. И быстро, и приятно, и полезно, и не надо по клистоправам бегать. Я за свою жизнь ни единой таблетки не сожрал. Все потому, что не верю в них. И вообще медики для меня не существуют.

— Однако не гонорись, не хвались, что никогда не обратишься! И тебя когда-то не минет мое заведение! — усмехался патологоанатом.