«Олюшка, — обращаюсь к любимой. — Какого хрена ты оставила себе дом в Портобелло, а не квартиру в Праге? Какая нафиг разница, куда тебе сбежать? Все равно привезу обратно. Ты же меня знаешь, девочка! Неужели думала, что сможешь спрятаться от меня? Просто в Прагу я бы рванул на следующий день, а вот виза в Соединенное Королевство у меня давным-давно закончилась».

В который раз задумываюсь над Ольгиным побегом. Одним днем эта красавица отписала наследство, купила билеты и удрала, обведя вокруг пальца моего охранника.

Нет, к Роману у меня претензий нет. Во многом я и сам виноват. Напился, как дурак! Из-за Галкиного вероломства, молчаливого предательства отца, интуитивно вставшего на сторону собственного брата, а не пришедшего на защиту мне, собственному сыну.

Я понимаю, что чувствует Ольга, уважаю ее беспокойство, как матери, и готов свернуть шею, как брошенный любовник.

«Подожди, милая, — снова и снова твержу я, стискивая кулаки и зубы. — Я приеду. Поговорим. Мне бы только в глаза твои посмотреть. И я сразу пойму, есть ли надежда, или ее уже не осталось. Но как бы там ни было, ты навсегда останешься в моем сердце!»

Морщусь как от зубной боли. И потянувшись за пультом, переключаю на другой канал телек, который и не смотрю вовсе. А наткнувшись на очередную говорящую голову, снова погружаюсь в невеселые мысли. С недавних пор я ненавижу воскресенье. Лежу на диване в кабинете, не в силах даже зайти в нашу спальню, а тем более в гардеробную.

Эта стерва оставила почти все свои вещи. Удрала, бросив меня наедине со своими тряпками, из которых не выветрился еще дух хозяйки.

«Но нет, Олюшка, — усмехаюсь я. — Я не стану рыдать, уткнувшись носом в твой бюстгальтер. Не дождешься. Уже скоро приеду и придушу, обнимая… Так, — обрываю я себя на полуслове. — Хватит ныть, чепушило! Займись уже чем-нибудь! Хоть папку посмотри, что Игорь прислал, что ли…»

Я протягиваю руку к широкой тумбе, стоящей в изголовье дивана, и с помощью парочки акробатических этюдов извлекаю из-под груды бумаг толстую пластиковую папку. Досье на Арно.

Сам доктор-вурдалак уже давно прибыл в Тай вместе с остальной группой. Хитрый Пирогов отправил их всех скопом. А полиция Бангкока сразу возбудила дело о групповом преступлении. Всем грозит смертная казнь. Но если остальных просто заключили под стражу, то Арно сразу попал в карцер. И ему уж точно не светит экстрадиция на родину. Тайцы чтят своего короля, а Пирогов — добрая душа, лично положил в чемодан Арно какие-то портреты с подрисованными усиками и прочей фигней.

— Избавились без шума и пыли, — усмехнулся он. — Вышло чуть дороже. Но здесь бы мне впаяли за массовое убийство, а так я чист перед законом, — поморщился он при нашей последней встрече. — Всем сестрам раздал по серьгам, Вадик. Вот только ментенок сухим из воды вышел, курва, — тяжело вздыхает он. Игорь заметно сдал. Почернел от горя и сильно осунулся.

«Мне по-любому легче, — уговариваю самого себя, точно зная, что все эти уговоры бесполезны. — Ольга жива и здорова, а это самое главное!»

Откладываю папку Арно в сторону и, подняв с пола ноутбук, открываю почту. Единственная моя ежедневная забава. Радуюсь, как мальчик, когда получаю новое письмо.

Гляжу на фотки, сделанные пару часов назад, и сердце заходится от любви. Ольга и Роберт идут по пляжу и весело переговариваются. Рядом бегут собаки. Наш засранец Бимка и старая корги на низких кривых лапах. Какая-то смесь таксы и крокодила. Королевская собака, блин!

Улыбаясь, смотрю на любимую женщину. Всматриваюсь в ее печальные глаза и ловлю себя на мысли, что давно и бесповоротно все простил этой заразе. И окажись я рядом, стер бы губами слезы с ее глаз. Зацеловал бы до потери пульса, помер бы и воскрес с ней снова.

Я смотрю на своего маленького сына и хочу прижать его к себе. Аж не терпится! Думаю, бесконечно думаю, как объяснить ребенку, кем я прихожусь ему? Был дедушкой, а стал папой? Сложный и очень тонкий момент. Разберемся! Главное, помириться с Ольгой. И я готов покаяться во всех своих грехах, лишь бы она простила и вернулась ко мне.

— Так! — рычу я в голос и пружиной подскакиваю с дивана. — А это что за пугало рядом? Вроде я уже видел эту харю неподалеку… — шепчу и лезу в папку, куда складываю все присланные фотки. Изучаю, сравниваю и от злости чуть не проламываю стену. Если на прежних снимках толстое рыжее чучело ростом с сидячую собаку держалось чуть в стороне, то на последней фотке это мурло уже чешет рядом, да еще берет мою женщину за руку. Нормально, да?

Как раненый зверь по клетке, я мечусь по кабинету и готов порвать всех и каждого, кто сунется к Ольге.

«Мать вашу», — рычу я, набирая номер своего осведомителя, живущего по соседству с Ольгой.

— Это что за образина? — спрашиваю, не церемонясь.

— Какой-то старый друг, — отвечает мне ставший знакомым надтреснутый голос. — Отогнать? — осведомляется насмешливо. — Я могу!

— Нет, спасибо, — бурчу недовольно. — Проследите, пожалуйста, сколько он пробудет у нее в доме и когда уедет.

— Для романтического перепиха много времени не требуется, — ехидно замечает моя злобная фея. И услышав мой негодующий рык, добавляет спокойно. — В доме ребенок, поэтому любой «романтизьм» исключен. А ночевать этот мужик не остается. Но приезжает часто. Они все вместе гуляют по пляжу, потом обедают. Дома или ходят в кафе.

— Откуда вы знаете про обеды дома? — настороженно уточняю я.

— В окно видела, — фыркает моя Малефисента. — К сожалению, познакомиться с объектом не получается. Ваша девушка не идет на контакт.

«Какая, нафиг, девушка? — вздыхаю я, закончив разговор. — Жена. Только жена».

«Хватит причитать как баба, — обрываю собственные стенания. — Займись чем-нибудь! А то помрешь от тоски!»

Решительно закрываю ноутбук и снова беру в руки дело Арно. Пролистываю лениво взад-вперед. Какие-то фотографии. Я с Васькой и его пассией. Я выхожу из клиники. Я в ресторане…Что тогда отмечали? Кажется, день медика. Удивительно, но я ни разу не заметил слежки. Понятия не имел, что меня «ведут» и фотографируют. Пролистываю дальше и натыкаюсь на журнал. Обычный такой, глянцевый. И знакомое название красным шрифтом выведено. Я точно знаю, что именно в этом номере напечатана моя статья. Вернее, перепечатан доклад, с которым я выступал на конференции во Франкфурте-на-Майне. Я еще тогда заказал в Американском сообществе пластических хирургов несколько экземпляров. Подарил Илье Алексину, Елене Прекрасной, Ваське Егорцеву, и один оставил себе. Подорвавшись с дивана, несусь к книжному шкафу. Там в нижнем отделении хранится вся периодика, где публиковались мои статьи. Перерываю все стопки и, наконец, нахожу точно такой же. Открываю свой экземпляр. Нахожу статью и еще раз бегло прочитываю ее.

«Эх, как же я так складно все описал, — хвалю себя и даже от избытка чувств провожу рукой по затылку. А затем, вернувшись к дивану, беру в руки экземпляр, добытый бойцами Пирогова. — Чей ты? — спрашиваю устало. Хотя ответ и так очевиден. Ни Алексин, ни Ленка не имеют даже косвенного отношения к безумному Арно и его папаше. А вот Вася… Без всяких сомнений я открываю второй экземпляр и снова натыкаюсь на собственную статью. Но на этот раз внимательно смотрю на поля. И если в моем личном журнале они девственно чистые, то во втором видны следы карандаша, будто кто-то впопыхах стирал собственные заметки.