«Где вы, Ольга Николаевна?» — взываю к любимой я. А вот куда запропастились Роберт и Бимка, даже не задумываюсь.

Я выныриваю из сна, будто из омута. Непонимающе смотрю в потолок, окрашенный в серые сумерки. И не сразу понимаю, что именно меня разбудило. А прочитав Ольгино сообщение, в исступлении швыряю телефон в стену. И сам себя матерю за невоздержанность. Падаю на колени, стараясь найти все куски рассыпавшегося айфона, гляжу на разбившийся экран и, сжав трубку в руках, понимаю, что снова облажался. Осколки впиваются в пальцы. Течет кровь. Но я ее словно не чувствую.

«Какой сегодня день? Дата какая, мать вашу? Внесу в календарь, обведу красным маркером и буду отмечать как день полной перезагрузки. Меня предали близкие, ушла любимая…Что осталось в жизни? Только друзья. Но и на них надежды мало. Наверняка еще какая-нибудь фигня выяснится. Если открылся ящик Пандоры, и из него полезла всякая нечисть, то и не остановишь, пока дно не покажется. Да и какой ящик, гребаный экибастуз? Какая, на фиг, Пандора? Это больше смахивает на засорившуюся канализацию, когда на пятом этаже бросили в унитаз тряпку, а говно поперло на первом. Систему нужно менять, — вспоминаю я старый анекдот. — Это и вас касается, Вадим Петрович», — вздыхаю глубокомысленно и неожиданно вспоминаю об Игоре.

— Ольга хоть жива, — говорю самому себе, промывая под струей воды окровавленные ладони. Тупо смотрю на розовую воду, стекающую с моих рук. Подставляю голову под кран. А потом быстро растираю мокрые волосы полотенцем. Легчает. Я хоть начинаю мыслить связно. Дать бы по башке Емельянову, что допустил Ольгин побег. С кем она ездила сегодня? Как смогла удрать от охраны?

Но это пустые вопросы. Сейчас главное, найти ее в этом сраном Эдинбурге. Обеспечить безопасность и круглосуточное наблюдение. Чтоб ни одна скотина не смогла пальцем дотронуться до моей женщины.

Тяжело вздыхая, я прислоняюсь головой к стене. Чувствую, как внутри пульсирует боль, разгоняя к едреной фене все мысли и чувства. Шагнув в спальню, падаю ничком на кровать, пытаюсь забыться и хоть как-то пережить этот проклятый день. И словно наяву вижу Ольгу. Чувствую, как она жмется ко мне, смеется и лезет целоваться. Вспоминаю, как стонала подо мной моя любимая всего несколько часов назад. Выкрикивала мое имя и выгибалась дугой.

- Какого фига ты удрала, Олюшка? — шепчу я еле слышно. — Ты же любишь меня, а я не могу жить без тебя. Не заставляй меня страдать, девочка. Я ни в чем не провинился перед тобой. Нет нужды выбирать, кто мне дороже, ты или Кирилл. Он — мой сын, а ты — моя жизнь, — молю я, точно зная, что все мои увещевания останутся без ответа. — Никуда ты не денешься от меня, малышка. Тебе просто негде спрятаться. Земной шар не такой уж большой. Поживи сама недельку, другую. Иногда влюбленным полезно расставаться. А я разберусь с делами и приеду за тобой. Ты даже соскучиться не успеешь».

Превозмогая накатывающую и ослепляющую боль, я стараюсь думать связно. Первым делом нужно оформить визу в эту идиотскую Шотландию. Пусть туристическую или для бизнес-целей. Надо найти кого-нибудь из коллег. Напроситься выступить с лекциями. Передать клинику в надежные руки. Может, тому же Ваське. И на всех парусах мчать за Ольгой. А иначе я просто помру, задохнусь от тлена, заполонившего все пространство вокруг меня, и сам превращусь в пепел.

Ольга

О, Портобелло!

Мой новый дом манит меня с непреодолимой силой. И следующим утром я решаю бросить все свои дела, взять сына и собак и прокатиться в пригород Эдинбурга. Осмотреть дом. Понять, что нам потребуется для переезда, а заодно погулять по пляжу.

Вот только одна с ребенком ехать боюсь. Мало ли, какой сюрприз от Терезы Терентьевны там меня поджидает.

— Составишь компанию? — предлагаю Юэнну. — Сейчас позвоню Норе и Алексу. Может, и они к нам присоединятся.

— Отличная идея, — воодушевленно кивает рыжий здоровяк и смотрит на меня влюбленными глазами. Не пожирает, как Косогоров. Просто любуется робко и отстраненно. Я у него на пьедестале, а у Вадима — в койке.

Уже в Портобелло заезжаем в нотариальную контору за ключами и документами. Предъявляю лысому мужику в дорогом пиджаке копию завещания и документы Терезы.

— Да, да, миссис Койсохороффаа, — пыхтит он. — Мы все оформим в ближайшее время. Не беспокойтесь. Нужно оплатить налог и ввести вас в наследство.

— Налог? Сколько? — с ужасом интересуюсь я. Совершенно забыла, какие пошлины и налоги дерут в Соединенном Королевстве. А у меня еще и гражданства нет…

Нотариус глядит на меня изучающе и называет какое-то астрономическое число. В фунтах… Силюсь перевести в рубли. Хуллиард, блин!

— Вам повезло, — словно волнистый попугайчик, трясет головой нотариус. — Кроме недвижимости вам принадлежит счет в РБС. Я думаю, возможно погасить все налоги из причитающихся вам денег.

«Серьезно? — хочется закричать мне. — В Королевском банке Шотландии? Деньги? Мои?!»

Я гляжу на сумму, указанную в выписке банка. Жмурюсь и снова смотрю. Просто офигеть!

Вхожу в наследство, расписываясь в каких-то документах. И все пытаюсь вообразить, сколько налогов я заплачу, и сколько останется на счету. По всему выходит, что примерно треть.

«Тоже сумма приличная», — думаю я, забирая у нотариуса ключи.

Что я испытываю в этот самый момент? Радость? Эйфорию?

Нет, нисколечко. Если бы вот сейчас в соседнем кресле сидел Косогоров и что-нибудь недовольно бубнил, я бы померла от счастья. А так… Деловито забираю свой пакет документов, выслушиваю парочку замечаний нотариуса и, сунув ключи в сумку, устремляюсь на свежий воздух. Никаких эмоций. Все по-деловому спокойно и даже чуточку равнодушно.

На улицу я выхожу потрясенная до глубины души. Молчу, стараясь свыкнуться с мыслью, что я теперь богата. Знал бы Шевелев, когда гонялся за наследством Терезы, где находятся основные бабки. А то он так лихо отмахнулся от меня.

— Забирай себе всю шотландскую муть!

Я и не возражала.

«Дома вечером почитаю и переведу в рубли, — думаю я, подставляя лицо осеннему мягкому солнышку.

— Мама, мама, тебе ключи дали? Не прогнали? — радостно кричит Роберт и вместе с лающими Бимкой и Бертой бежит навстречу.

— А почему меня должны прогнать? — спрашиваю, наклоняясь к сыну. Целую его в висок.

— Так Нора сказала, — рапортует мой мальчик.

— Она пошутила, — улыбаюсь я. Но чувствую, как радость куда-то испаряется.

«Не вздумай поделиться новостями, — шепчет мне чуйка. И когда Нора, подхватив меня под руку, спрашивает «Все получилось?», я молча киваю. Был бы рядом Вадим, я бы визжала от радости и, прыгнув ему на шею, поджала бы ноги. Но Косогоров, видимо, забыл про меня. Даже смайлика не прислал на мое сообщение. Может, я и сглупила, удрав от него. Не поговорила спокойно, не объяснила свои страхи и беды. Просто сбежала, как бобик, поджав хвост. А с другой стороны, может, я себе и напридумывала великую любовь. Никто даже не спросил, как доехала. Где остановилась? Полное равнодушие.