Любопытство кошку сгубило, Асгейрр. Пора бы запомнить.

Сын Аталаса оглядываться не стал. Ему улыбнулась удача и он не упустил момента. Юноша подрезал Асгейрра и пулей полетел вперед к последнему повороту.

Асгейрр попытался взять реванш, тем более следовавший по пятам Саймир даже не пытался соперничать с ним, но попытка Асгейрра вернуть пальму первенства провалилась.

Сын Аталаса финишировал первым. Асгейрр стал вторым. Третьим Саймир.

Анкхарат настиг финиша четвертым, хотя Гвембеш захлестал коня до крови и сорвал голос, выкрикивая ему приказы, но все равно прибыл только пятым. Стартовавший первым Аспин, который своими руками отдал первенство Асгейрру, пришел только седьмым.

— Все? — выдохнула я. — Кончилось?

— Еще нет, — с улыбкой ответил Аталас.

Сыновей ждало триумфальное шествие вокруг ипподрома.

Сын Аталаса заслужено принимал поздравления, улыбался и махал рукой по сторонам. Это был очень красивый юноша, румяный, с пыльными светлыми кудрями. Всех наездников с головы до ног покрывала пыль, как и их взмыленных коней. Асгейрр тащился следом, улыбался он скупо.

А Анкхарат снова послал коня в галоп. Пролетел мимо Саймира, Асгейрра и сына Аталаса.

— Ты куда? — крикнул мне в след Аталас, но я уже выбежала из ложи. Каменные ступеньки вели вниз, к той самой отвесной стене у ипподрома. Там я и остановилась.

Анкхарат загодя притормозил коня и медленно подъехал ко мне. Приподнялся, улыбаясь мне.

Я же наклонилась, снова свесившись, и поцеловала его.

Он натянул поводья, заставляя коня танцевать на месте, словно от счастья. Зрители захохотали. Он подъехал еще раз ближе и был награжден вторым поцелуем. Затем он сорвался с места и помчался вперед, один, хотя остальные Сыновья или остановились, глядя на это непонятное для них зрелище, или все еще не доехали до этого опасного поворота.

Анкхарат мчался один. На финише он спрыгнул наземь и первым ушел переодеваться и смывать с себя пыль.

Гонки были окончены.

Ко мне спустился Аталас. Он сжал мое плечо и сказал:

— Мне очень жаль.

Я не успела спросить, что он имеет в виду. Аталас развернулся и зашагал к выходу.

Зрители тоже стали расходиться. Впечатлений было море. Кто-то из них смотрели на меня, показывали пальцем, но я не сдвигалась с места. Однажды из ложи выглянула жена Аспина, прошептала куда-то в сторону: «А с ней что?», но ответа я не расслышала. Зарина пожала плечами и исчезла, даже не попрощавшись. Никто из них со мной не попрощался.

Анкхарата появился из-под арки, ведущей из глубин ипподрома в полном обмундировании, в котором он вчера вернулся домой. Но ни ножа, ни кинжала на нем уже не было. Его волосы были еще влажными.

Он молча прижал меня к себе, поцеловал и так же без слов повел к лестнице, ведущей на крышу опустевшей ложи. Там его уже ждал орел. Анкхарат подсадил меня, запрыгнул следом, и мы взмыли в небо.

Но мы не повернули к горе, как я думала. Не пролетели над лестницей, вырубленной серпантином. Я рассчитывала, что увижу хотя бы внешние стены главного Храма, но вместо этого Анхарат повел птицу через город, через реки и мосты над ними. Я увидела заполненную людьми пристань и утлое суденышко, похожее на каноэ. Оно было целиком вырублено из целого необструганного ствола дерева. Мы приближались, и я различила беременных избранниц, которые одна за другой садились в лодку на реке.

А ну да, проводы.

Мы приземлились поодаль и пешком направились к пристани.

Мужья не выглядели опечаленными. Не было жарких прощаний и никто не пролил слез. Только жрецы топтались за спиной у крупного мужчины в белом и выводили низкими голосами заунывный мотив. Тот самый «директор», который приказал наказать меня молчанием после моей выходки на арене.

Я с удивлением обнаружила, что шеи и руки избранниц увешаны ожерельями и браслетами. Усмехнулась в сердцах, вспоминая обычай, надеть на себя все украшения на случай, если муж внезапно выгонит тебя из дому. Похоже, это был именно тот случай. Что унесешь с собой, то и твое. Значит, в их корзинках были не только детские ожерелья.

Их можно понять, решила я и коснулась трех ожерелий, которые выбрала сегодня ради гонок на ипподроме. Их было больше в корзинке в спальне, но я выбрала только эти три, что лучше всего подходили по цвету к моему платью.

Избранницы путались в юбках, им мешали животы, когда они пытались устроиться в лодке. Подтянуть колени к груди, будучи глубоко беременной, не так-то просто.

Наконец, все уселись. Пара гребцов в центре опустили весла в воду.

Седой «директор» в белых одеждах кашлянул. Оглядел собравшихся Сыновей Бога.

— Это все? — спросил он.

Как будто торговец на рынке уточнял, все ли взвесили или есть еще пожелания.

Внезапно Анкхарат отпустил мою руку и шагнул вперед со словами:

— Я ошибся.

Гребцы переглянулись и вернули весла на место.

Я забыла, как дышать.

— Говори, второй сын Бога, — разрешил «директор».

— Я ошибся, избрав эту женщину, — произнес Анкхарат.

— Мать благословила ее? — уточнил жрец.

— Нет.

— Твоей вины в этом нет, второй сын Бога. Некоторые женщины, как пустой сосуд, и сколько бы сил не вкладывал мужчина, Боги не слышат его молитв. Ты отказываешься от нее, второй сын Бога?

Анкхарат твердо ответил:

— Да.

— Но… — выдавила я из себя.

— Ты подчинишься? — обратился ко мне жрец.

Он еще спрашивает? Что я, проклятье, должна ответить? И если нет, не подчинюсь, то что? Опять молчание?

— Анкхарат, что… Что происходит? — мой голос дрожал.

Не говоря ни слова, Анкхарат шагнул ко мне и резким, быстрым движением рубанул кистью по ожерельям на моей шее. Ракушки с треском посыпались на деревянный настил пристани.

Анкхарат развернулся и, наступая на них, с хрустом, словно по первому снегу, отошел к братьям.

«Прости, если сможешь».

— Анкхарат… — прошептала я.

— Посадите ее к ним, — распорядился жрец.

Меня обступили жрецы, подхватили под руки, повели к краю пристани. Ближайший к нам гребец поднялся в лодке на ноги, протянул мне руки. Я стояла и смотрела на эти руки, покрытые мозолями, и не понимала, чего от меня хотят, куда везут, зачем, почему, что вообще, черт возьми, происходит…

Жрец в белых одеждах протянул мне чашу с чем-то белым.

— Прими это как наказание.

Что это? Яд? Не оправдала надежд и все, с глаз долой из сердца вон?

Я посмотрела на Анкхарата. Он вообще был единственный, кого я, кажется, видела на том причале.