что это весьма увлекательный и перспективный сюжетный “кирпичик”. На многих моих фильмах случалось, что какие-то отдельные их элементы (не всю историю целиком, но разные мелочи) я находил или разрешал во сне. Некоторые сновидения – белиберда. Но иногда из них рождаются важные сюжетные решения. Так, во сне я увидел финал трилогии “Темный рыцарь”: кто-то другой становится Бэтменом и заходит в Бэт-пещеру. У сновидений и кино есть своя связь, которую трудно передать словами. В обоих случаях мы прорабатываем какие-то реальные переживания, пытаемся увязать их друг с другом и ищем то, что остается скрытым, пока мы живем и взаимодействуем с миром. Вот что, мне кажется, дает зрителю кино. И этим фильмы во многом напоминают сны».

Примерно в те же годы Нолан впервые прочел «В кругу развалин» – один из двух рассказов Борхеса, вдохновивших «Начало». Другим было «Тайное чудо», история чешского драматурга, который успевает дописать свою неоконченную пьесу «Враги», пока в него летит замедлившаяся пуля палача; аналогичным образом устроен финальный акт «Начала», целиком разворачивающийся по мере того, как отснятый в замедленном времени фургон падает с моста. «В кругу развалин» же начинается с того, что седой старик приходит в себя на незнакомом ему побережье где-то на юге Персии. Мужчина карабкается выше и в глубине джунглей находит стоящие в круг развалины давно заброшенного храма. Там он засыпает. «Ведший его замысел был хоть и сверхъестественным, но не безнадежным, – пишет Борхес. – Он намеревался создать во сне человека: создать во всей филигранной полноте, чтобы потом приобщить к действительности»[91]. Герою снится, что он стоит в таком же круглом амфитеатре, но теперь зал полон нетерпеливых учеников, которые слушают его лекции по анатомии, космографии и магии. Не найдя среди них то, что ему нужно, старик создает во сне сердце: «живое, крохотное, размером с кулак». Четырнадцать ночей подряд он воспроизводит сердце «с терпением и любовью» в своих осознанных сновидениях и наконец замечает пульсацию легочной артерии. Через год он уже может пригрезить скелет, ресницы и волосы. Старик молит Бога, чтобы тот оживил его призрачное создание, и в ответ получает наказ: сперва человека из сна необходимо обучить. Герой берется за дело, все больше и больше времени посвящая сну, однако ему не дает покоя мысль, что все это он уже делал когда-то раньше. Старик видит, как в небе собираются тучи. Храм охватывает огонь: «Так повторилось случившееся много веков назад, – пишет Борхес. – С облегчением, покорностью и ужасом он понял, что и сам – лишь призрак, снящийся другому». С идеей сна внутри сна Нолан уже был знаком, но из рассказа он перенес в фильм образ лекционного зала и человека, который приходит в себя на чужом берегу.

«“В кругу развалин”, безусловно, повлиял на “Начало”, – говорит режиссер. – Думаю, так всегда бывает, когда тебе нравится какая-то история и с годами ты перечитываешь ее снова и снова. Отчасти потому, что там в более искусной форме изложены идеи, которые ты уже обдумывал и которые тебя интересуют; а отчасти потому, что история открывает перед тобой новые идеи. Здесь – все и сразу. Конечно, о снах внутри снов я думал и до Борхеса, но именно поэтому “В кругу развалин” так громко отзывается во мне, и я часто к нему возвращаюсь. Когда читаешь Борхеса, важно, чтобы у тебя внутри трепетали созвучные ему вопросы; а если такой предрасположенности нет, если все сводится к одному только сюжету, возможно, книга ничего в тебе не зажжет».

С самого начала перед Ноланом стояла простая, но неочевидная задача: сделать так, чтобы мир снов был для зрителей не менее важен, чем реальный мир, и избежать разочарованных вздохов, что всегда сопровождают развязку типа «на самом деле это был лишь сон». «Вопрос стоял чрезвычайно непростой, – вспоминает Нолан. – Как показать жизнь во сне и создать ощущение угрозы, при этом не обесценив переживания зрителей? В этом была главная сложность истории. В фильме “Жизнь в забвении” есть прелестный момент, когда героя-карлика приглашают на съемки сцены сна, а он поворачивается к персонажу Стива Бушеми и говорит: “Да кому вообще снятся карлики? Даже мне они не снятся!” Мол, чего ты творишь? Думаю, главным примером того, что виртуальная реальность может иметь последствия в реальном мире и что они могут выступать на равных, для меня стала “Матрица”. Вот над чем я бился: как такого достичь? Как подвести зрителя к мысли, что мир, который их окружает и который они считают реальным, не более, но и не менее значим, чем различные слои сна?»

И вот решение. Нолан показывает зрителям, как герои обманывают друг друга, и через это нагнетает саспенс: поймет ли спящий персонаж, что ему лгут? Проснется ли он? Чем-то похоже на то, как в фильме-ограблении воры тщательно поддерживают иллюзию того, что все в порядке и что банк работает в штатном режиме. К тому моменту, как в 2002 году после релиза «Бессонницы» Нолан впервые представил идею «Начала» студии Warner Bros., история с ограблением уже оформилась – отчасти потому, что фильм требовал огромного объема экспозиции. А в фильме-ограблении экспозиция по сути встроена в сюжет: банда проговаривает свой план и дает зрителям ориентир, от которого дальнейшие события то и дело отходят. Напряжение растет, героям приходится импровизировать и так далее. Этот жанр, с его сочетанием риска и награды, верности подельникам и всесильного «обманывающего рока»[92], выглядит готовой аллегорией кинопроизводства и потому издавна привлекает к себе режиссеров, особенно дебютантов. Стэнли Кубрик, Вуди Аллен, Квентин Тарантино, Брайан Сингер и Уэс Андерсон – все они начинали свой путь с фильмов-ограблений.

Кобб (Леонардо ДиКаприо) и Имс (Том Харди) следуют за Фишером (Киллиан Мёрфи) на борту рейса Сидней – Лос-Анджелес. На момент выхода фильма это был самый продолжительный перелет в мире.

«В этом жанре герои собираются в команду и проворачивают то, что не под силу ни одному из них поодиночке, – говорит Нолан. – Главный герой фильма-ограбления находится в центре событий, примерно как продюсер или режиссер. Когда я продумывал “Начало” (как работает фантастическая технология обмена сном, как устроен этот процесс?) и искал аналогичные ситуации, то решил отталкиваться от собственного опыта создания фильмов. Этот язык мне знаком. Итак, надо собрать команду, подыскать нужную натуру, найти актеров… Разница заключалась в том, что в “Начале” эти идеи развиваются дальше обычного, потому что герои очень конкретным образом создают целые миры и истории, продумывают весь дизайн. В фильме “Одиннадцать друзей Оушена” грабители обманывают камеры наблюдения, показывая им