— Ты и Сол…

— Верно. — Мужчина переплел длинные тонкие пальцы и с откровенным ехидством в голосе закончил: — Прелестная девочка Заррина и третий, обреченный сын. Сол ту Эрш. Мы росли вместе. В определенном возрасте я таки узнал, что, представляешь, я не девочка, а мальчик. Такая вот досада! И что мальчика мне нужно было скрывать, иначе о мотивах матери мы все вместе будем рассказывать паукам богини. И все было хорошо. Я получил образование, пошел в орден инквизиторов и даже ко второму совершеннолетию стал старшим инквизитором. Нонсенс для моего возраста. И вот, в знаковый день я узнаю, что обреченный на съедение — мой брат, с которым я так сдружился за эти годы. Ну, насколько позволял мой женский статус дружить с мужчиной. И ты не поверишь, но мне не чужды простейшие вычисления. Я понял, что, если бы не это, в жертву бы принесли меня. Какое-то время я метался, ибо совесть у меня все же, оказывается, есть. И не просто есть, а еще и мутировавшая какая-то. Сама мелкая, но зубы ого-го! Во всяком случае, грызла она обстоятельно и душевно.

— Как понимаю, ты пошел в храм?

— Да. Но опоздал. Впрочем, я про это не знал, а потому пафосно заявил совету жриц, что они взяли не того.

— Они тебе так сразу поверили?

— Лил, я сразу разделся, там уже без вариантов было, — расхохотался Заррин.

Я нервно хихикнула и кивнула. Да уж, тут и правда без вариантов.

— Так что стою я весь такой голый и прекрасный, жрицы в шоке от такого поведения и моей наглости, но приказать какую-то гадость не успели. Только сказали, что я опоздал и Сол уже в ритуальном зале… Тут ты бы оценила эпичность момента! Заворачиваюсь я такой в плащ, разношу приемный зал и иду спасать братца. И когда был уже перед ритуальным залом, открываются двери, а оттуда выходит не более меня одетый Сол, показывает татуировки избранного и заявляет, что все. Он теперь не труп, он теперь крут [Крут — каменный тролль. В этом контексте: Крут — силен, как каменный тролль.]. А ему навстречу я. Который совсем не любимая сестренка, а что-то непонятное. В общем, у Сола еще долго ко мне странное отношение было.

Я только покивала. Да уж… В этом свете все странности Заррина становятся понятнее. И женоподобная внешность, и очень бережное к этой самой внешности отношение, и любовь ко всяким побрякушкам. Интересно, до скольких лет он считал себя девочкой?

Я не удержалась и спросила. Оказалось, что до шести. Да, достаточно для того, чтобы начать себя так воспринимать…

Дальше разговоры у нас были менее странные и шокирующие, даже весьма и весьма милые. Зар рассказал кое-что из юношества и детства Сола, я поумилялась, захотела спать и, попрощавшись, пошла к себе. Без книжки, но с кучей информации к размышлению.

Традиционная неделя сватовства прошла интересно. За нее папа выжал из гостей все, что мог, и частично даже то, что, казалось бы, было невозможно.

Они вывели нам всех разбойников, усмирили самого буйного жеребца на конюшне, запугали захотевшее автономии поселение и даже привели в порядок бухгалтерские книги поместья.

В общем, отец развлекался на всю катушку и, кажется, от души сожалел, что веселье подходит к концу.

Но финал этого спектакля обещал быть грандиозным!

К нему начали готовиться аж за сутки.

Мне пришло приглашение явиться к священному кругу ровно в полночь. Как я потом узнала, такое же было у Виты и мамы. Притом даже у маменьки не получилось узнать у отца, что же он задумал. Дальновидный какой, а… Наверняка очередная бредовая некромантская идея, и если бы мы о ней знали, то предотвратили бы. Так что мне пришлось довольствоваться отческим поцелуем в лоб и заверением, что все будет хорошо и это последнее испытание, хотя ему очень жаль, что такие безотказные работники столь высокого класса больше не будут на него забесплатно пахать. Я в который раз подумала, что папе стоило родиться гоблином, с его-то любовью к деньгам и великому слову «халява».

К вечеру я вся извелась от ожидания и дурных предчувствий. Когда увидела присланный родителями наряд, то вообще стала нервная.

Платье, похожее на саван, венок и изящный браслет. В приложенной записке было сказано, что я могу, собственно, даже без савана идти, а то и вообще без одежды, но браслет обязана надеть.

Я повертела в руках незатейливую, простую медную цацку и поняла, что в ней, видимо, и заключается вся подлянка. Браслетик признаваться не желал.

Так что я вздохнула, натянула «саван», который оказался весьма недурственным и красивым платьем, надела венок и решительно защелкнула браслет на запястье.

— Ну… вперед! — подбодрила свое испуганное отражение в зеркале.

Эх, если у меня когда-то будут дети, я им перед замужеством так нервы мотать не буду!

В общем, вышли мы в ночи из замка и пошли по тропинке в лес, к священному кругу. Три девы в белом, с венками и с магическими фонарями, что заливали нас мертвенным, неестественным светом.

Уже в пути, увидев огни со стороны деревьев и услышав песни, мы с мамой вспомнили, что сегодня праздник Ивы-Купалы.

Спустя десять минут, когда на нас из кустов в обнимку с каким-то кустом выполз здоровенный детина, мы получили возможность в этом убедиться.

Немая пауза…

Мы молчим, осматриваем детину. Детина трепетно прижимает к себе куст, в котором я с опозданием опознала папоротник, и тоже на нас пялится. Парень достал из-под мышки большую бутыль с самогоном и, не отрывая от нас глаз, приложился к ней.

— Нет, я, конечно, слышал, что за нашедшим папороть-кветку нечисть гоняется, но я не думал, что вы прямо так сразу начинаете.

— Мы не за тобой, — успокоила его мама. — Так, мимо шли.

— А-а-а, — еще несколько глотков самогона убедили парня, что все действительно хорошо. — Хотите?

Нам щедро протянули бутылку.

Вита покачала головой и ласково сказала:

— Себе оставь. Тут еще, знаешь, сколько наших бегает?

— Прямо много? — загрустил парень.

Я прикинула, сколько в бутылке осталось, и кивнула:

— Очень! Так и скачут, так и обманывают. С пути сбивают.

— А я-то думаю, что у меня ноги заплетаются! — обрадовался детинушка, решительно допивая самогон. — Даже на горилку уже грешил!

— Да нет, вряд ли она.

— Вот и я так думаю. — Он махнул рукой. — Ну, бывайте, утопленницы.

Мы проводили взглядами парнишу. Вита даже помахала вослед.

— Идем, что ли? — вздохнула мама.

— А что делать? — зло рыкнула я.

Вот папа, вот изобретатель!

До места силы мы добрались без новых приключений. Но стоило мне ступить на поляну, как трава заискрилась, и от моих ног до центра, выложенного камнями, пробежала искристая дорожка. Я нерешительно подошла к замершим там отцу и Солу ту Эршу. Огляделась… И едва не заорала от неожиданности! Потому как справа и слева от меня стояли мои точные копии, даже оглядывались точно так же, с таким же растерянно-зверским выражением на лицах!