что-то смутное неприятно зашевелилось внутри, некое противное послевкусие, почему-то ощущавшееся в районе солнечного сплетения. Словно Нечто, столетия назад затолканное глубоко-глубоко, пыталось расправить свои угловатые крылья. От неловких движений этого Нечто у неё вдруг отчаянно засосало под ложечкой. Она уже и забыла об этом чувстве, будто оно никогда не имело к ней отношения. Но с самого детства оно волновало и смущало её душу, причём для этого ей необязательно было чего-то бояться. Это случалось во время острого внутреннего дефицита. Она не могла даже точно сказать, чего именно ей не хватало. И в такие моменты она всегда знала, что ей срочно нужно к маме. Только ласковые руки мамы, её улыбка, её голос, её обожаемый запах могли унять это отвратительное сосание под ложечкой. Она даже не знала, правильно ли называет для себя это ощущение. Даже когда она повзрослела, училась в университете, даже устроилась на свою первую работу, на неё время от времени могло нахлынуть это чувство: неутолимое желание, чтобы мама была рядом. Когда мама заболела, Дана ночами ворочалась в постели, малодушно беспокоясь о том, что она будет делать, если вдруг из её жизни уйдёт то единственное, что по-настоящему вдохновляло её и внушало нерушимую уверенность в лучшем исходе любой ситуации. Страх снедал её до колик, она корчилась в постели, не зная, куда деться от этого нестерпимого беспокойства. Не имея силы воли на то, чтобы посмотреть своему страху в глаза и справиться с ним, она убедила себя, что рано или поздно перерастёт свою детскую боязнь и сможет сама справляться со своими тревогами. Однако сейчас, пока она смотрела на проплывавший мимо окон машины городской пейзаж, пока они преодолевали этот воображаемый мостик между этим и иным миром, в котором их ждали люди со своими радостями и печалями, к ней внезапно пришло осознание. Под тихий рокот двигателя, мягкий шелест колёс автомобиля, звонкое щебетание своей подруги Дана вдруг поняла, что её страх-то никуда и не делся. Он был запрятан глубоко внутри, как котомка с дорогими сердцу вещами, как сундучок с драгоценностями, за которыми обычно возвращаются. Но только вместо милых вещиц она прятала под сердцем самое разрушительное чувство. И почему-то именно сейчас она вернулась за ним и зачем-то решила извлечь его из своих недр.

Сквозь ветви мелькавших в окне деревьев пробился мощный луч солнца и полоснул по глазам. Внезапно ей стало нечем дышать. Она дрожащей рукой нажала на кнопку и, когда окно с её стороны опустилось, стала жадно хватать ртом воздух.

– Что с тобой? – удивилась Вика, которая в это время рассуждала о чём-то своём, – тебе плохо?

Она не сразу смогла ответить. Что-то теснило её грудь, казалось, что воздуха, свободно проникающего в окно недостаточно для дыхания. Вдох удавался, а вот с выдохом было труднее.

– Мне остановиться? – спрашивала Вика, – Даник, тебе плохо?

Она тяжело сглотнула.

– Не знаю, – наконец ответила она, когда почувствовала, что ей удаётся восстановить ритм вдоха-выдоха, – что-то накатило, не могу продышаться.

– Вот, выпей воды, – Вика пошарила рукой по спинке своего сиденья и вытащила из кармашка маленькую бутылку с водой, – вчера купила, но так и не открыла.

Дана поблагодарила, отвинтила красную крышечку и глотнула вкусной прохладной воды. Они уже стояли на светофоре перед поворотом на парковку нужного им ресторана.

– Знаешь, – негромко проговорила Дана, когда почувствовала наконец облегчение, – в пятницу, когда я уходила из офиса, то есть, когда собиралась уходить, у меня случился странный приступ слабости…

– Как сейчас? – Вика кинула на неё тревожный взгляд, поворачивая руль.

– Нет. Совсем другое, но не менее странное. Сейчас было что-то типа вынужденной энергетической прокачки. Такое у меня случается, хоть и очень редко. А то, что было позавчера я не могу объяснить. Я подумала, что переутомилась…

– Вполне возможно, – Вика фыркнула, – ты же практически без выходных работаешь. Ты помнишь вообще, когда мы в последний раз так встречались?

Это было правдой. За работой с людьми Дана забывала обо всём. При необходимости приезжала в офис по субботам и воскресеньям. Такие полные уик-энды, как этот, выпадали ей крайне редко.

– Ну как ты? – спросила Вика, когда им удалось встроиться в ячейку между двумя автомобилями прямо перед входом и она заглушила мотор, – пойдём или передохнёшь пару минут?

– Пойдём. Мне полегчало. Спасибо тебе за воду.

Войдя в зал, они обратили внимание, что людей в ресторане немного. Это радовало: Дане не хотелось кричать во время разговора, чтобы её услышали.

Как оказалось, и не придётся: Кир заказал столик в зале, где не будет слышно живой музыки, и, если завяжется интересный разговор, им не придётся напрягать голосовые связки. Он уже ждал их, хотя по его звонку их бронь перенесли на полчаса позже.

– Добрый вечер, – он поднялся из-за стола и поцеловал Вику, которая подскочила к нему. Руку Даны на этот раз целовать он не стал, и его рукопожатие было ей гораздо приятнее. Поздоровавшись, девушки отправились в дамскую комнату, снова оставив Кира одного. Ему оставалось только смиренно ожидать их возвращения.

– Боже, я бледная, как смерть, – простонала Дана, глядя в зеркало на свои взлохмаченные короткие волосы и поспешно вытаскивая из сумочки расчёску.

Причесавшись, она привычным движением разгладила лицо и всмотрелась в собственные глаза. Что-то очень серьёзное происходит со мной. В любом случае, раз это началось, я, видимо, готова к изменениям.

Но испуганное выражение в зеркале немного поколебало её уверенность в своей готовности. В это время к ней подошла Вика и открыла кран, чтобы вымыть руки.

– Ты как? – спросила она, улыбнувшись ей в зеркало.

– Хорошо, – она улыбнулась ей в ответ, – есть хочу очень.

– Тогда пойдём быстрее, пока ты ещё и в голодный обморок не грохнулась.

– Леонид обещал подъехать позже, – сообщил Кир, когда они уселись за столик.

– Прекрасно, – обрадовалась Вика, – вечер обещает быть томным.

Дана не ответила на её многозначительный взгляд. Сделав заказ, они обменялись парой вежливых комплиментов по поводу прошлой встречи, причём Вика громко уверяла, что без рассказа Кира вечер не получился бы настолько интересным и трогательным. Тот заметно смутился. Ей показалось, что в его облике что-то изменилось. Но что именно, она сказать не могла. Она видела его второй раз в жизни. На этот раз он, не стесняясь, задавал ей вопросы о её деятельности, особенностях подхода к клиентам и о её собственных ощущениях. Вика с интересом слушала их, изредка вставляя свои комментарии. Минут через сорок к ним присоединился Бегемот. Он был одет в темный костюм, в отличие от Кира,