– Да, я так сказал.

– Ты солгал.

– Не хотел тебя расстраивать. Не знал, что тебе взбредет в голову. Между тобой и Купцом…

– Ясно. – Я злилась, но он был прав. Если бы он дал мне два или три дня, я наверняка убила бы Купца и навлекла бы на себя неприятности. Меня могло бы здесь уже не быть. – Но есть и еще кое-что. Мне мерещится всякое.

– Еще бы. Это часть процесса.

– Нет, в смысле, я вижу то, чего не должна видеть. То, чего никогда не происходило. Как я думаю.

Док остановился, и я рядом с ним.

– Что значит – никогда не происходило?

– Я оживляю воспоминания, но они неполные. Одно из них я точно стерла.

– Стертое не стирается до конца, – покачал головой Док. – На жестком диске всегда остаются какие-то фрагменты данных. Большинство ботов не осознают, что эти воспоминания по-прежнему на месте, потому что для системы они как будто невидимы. Но они там. – Он помолчал. – Эти воспоминания. Когда ты их видишь, твой мозг пытается заполнить пробелы какими-то узорами, возможно, кусками других воспоминаний?

– Фракталами, – ответила я. – Я вижу разные формы, но размытые и неправильные. И все постоянно меняется.

– Так твое ядро пытается извлечь смысл из отсутствующих кусков. Что бы ты ни видела, это остатки того, от чего ты избавилась, вероятно, специально стерла.

– Но если система не считает, что эти воспоминания по-прежнему там…

– Система знает, что они там, просто не делится ими с тобой. Теперь путь к ним отрезан. А раз ты все-таки выдергиваешь их и видишь, это означает, что они связаны с чем-то, к чему ты имеешь доступ. – Он на секунду задумался. – Об этом же не стоит беспокоиться?

– Пока не знаю. Я не вполне уверена в том, что именно видела.

– Что ж, мы еще поговорим об этом, когда я тебя подлатаю.

– Ты по-прежнему думаешь, что этот тайник существует? – спросила я.

– А как же иначе? В противном случае зачем это все?

– Ты-то ничего от этого не выиграешь.

– Еще как выиграю, – сказал он. – Еще как.

Мы несколько минут шли молча, предвкушая, как наконец-то увидим тайник. Может, он и правда существует. И вдруг там окажется материнская плата. Может, тайник и впрямь там нас дожидается – просидевшие тридцать лет без движения боты, готовые отдать мне все нужные запчасти. Или кто-нибудь уже там побывал и забрал все подчистую.

Как бы то ни было, Ребекка явно верила, что это правда. Точно верила. Иначе какого черта мы сюда притащились, если могли бы напрямую двинуться к Исаактауну?

Мы повернули за угол, на знакомую улицу. Хотя я ее и знала, но в этой части города провела не так много времени. Война сильно ударила по Мариону, а в этой полоске – сильнее всего. Всю улицу покрывали ямы. Многие здания полностью обрушились, другие частично. В таких зданиях стоит быть осторожным. Многие искатели сокровищ оказались погребены под сотнями тонн бетона. Я подчистила здесь все, до чего могла дотянуться, каждый медный провод и крепление, но старалась не слишком углубляться в полуразрушенные дома.

Мы остановились. Не может быть!

Это было полуразрушенное здание. Я обыскала самый верхний этаж, там находились только офисы и ничего ценного, а на нижние этажи лишь посмотрела сквозь обломки. Это было всего лишь офисное здание. Никаких складов.

– Герберт, – позвала Ребекка.

Герберт сразу сообразил, что делать. Он подошел зданию и здоровой рукой приподнял конец перевернутого черного катафалка, продырявленного пулями, чей окрас стал даже еще черней от давнего взрыва.

– Поможешь, Док? – попросил он.

Док подошел к нему и помог поднять машину и отодвинуть ее. Под ней оказалась еще одна, раздавленная в лепешку. Бледно-бирюзовая, стекла давно разбились, складки смятого металла проржавели. Герберт и Док отодвинули и ее, бросив на катафалк, как шапку набекрень.

Внизу оказались бетонные ступени, а над ними висела большая деревянная табличка, слишком потрепанная, чтобы различить надпись.

Я понятия не имела о том, что здесь находится. Катафалк я видела, но у меня не хватило бы сил его сдвинуть. Да мне и в голову такого не приходило.

Вот это да. Это и в самом деле происходит.

Мы друг за другом спустились по лестнице, Герберт шел бочком, иначе не поместился бы в узкий проход. Внизу была большая красная дверь, сверху донизу увешанная сморщенными и побуревшими постерами, рассыпающимися на кусочки. Герберт открыл дверь, и мы вошли.

Герберт щелкнул выключателем на стене, и с жужжанием зажглось освещение, работающее на солнечных батареях.

Это оказался большой магазин, занимающий все подвальное помещение, стены и полки плотно уставлены, прилавки завалены сверкающими деталями. На миг я задумалась, почему это место не вскрыли во время войны, как так вышло, что все эти годы про него никто не знал, и почему сюда ведет боковой вход, а не эскалатор из центрального вестибюля здания.

А потом все встало на свои места.

Они стояли здесь, ряд за рядом, в целости и сохранности – мускулистые мужчины, грудастые и стройные женщины, с кожзамом разных оттенков. С большими глазами и яркими красными губами. Темноволосые, блондины, рыжие. Загорелые, черные, бледно-розовые и белые. Модель-симулякр «Партнер». Сексуальные игрушки для удовольствия. Резиновые члены с эмоциями, способные отозваться на любую человеческую фантазию. Это был секс-шоп, а стены уставлены сексуальными игрушками, порнокнигами и порнофильмами. И эти боты – самая передовая продукция.

Их внутренняя архитектура похожа на нашу. Но недостаточно похожа. Конечно, это распространенная ошибка. Я не могла злиться на Ребекку или того, кто рассказал ей про это место. Лишь хирурги, каннибалы да стервятники вроде меня понимают разницу между начинкой Помощника и Партнера. Но разница в нашем образе мыслей, то, на чем мы делаем упор, сам процесс мышления отличаются как небо и земля. У нас совершенно разные материнские платы, а процессоры заточены под другие функции. Эти детали для нас бесполезны, разве что продать их. А для этого у нас не осталось времени.

Имей мы сердца, они бы сжались в перегретой груди. Но этот жуткий момент сопровождали только размеренное жужжание флуоресцентных ламп над головой и предчувствие подкрадывающегося безумия. С нами покончено. Единственный способ выжить для меня и Купца – это если один из нас умрет, а другой заберет то, что еще не сломалось. И даже это ничего не гарантирует.

Я совершила огромную ошибку. Придя сюда, я подписала себе смертный приговор. Лучше бы я попыталась прорваться в Реджис, чтобы достать свою заначку. Хотя на это у меня шансов практически не было.

Ребекка со стиснутыми кулаками подбежала к рядам ботов.

– Нет! Нет, нет, нет! – выкрикнула она, врезав первому попавшемуся боту. На мгновение подлинные эмоции прорвались даже сквозь контролируемое поведение Переводчика. – Это должны были быть Помощники. Мне же сказали, что это Помощники!