Я отложил мази и чистые повязки и для начала промыл рану с обеих сторон вином. Персивиранс скрипнул зубами, когда я подцепил пальцами клок его рубашки, застрявший в ране. Ухватившись покрепче, я выдернул обрывок ткани. Из раны хлынула кровь. Мальчишка побледнел еще больше.

– Продолжай говорить, – велел я, и он стал рассказывать о том, как в поместье пришел человек с тележкой, запряженной ослом, а в тележке было несколько щенков бульдога, с которыми явно плохо обращались.

Я кивнул и снова промыл рану вином.

Когда я накладывал мазь, Пер наконец перешел к тому, чего я не знал: как Лант, леди Шун и Би вернулись домой той ночью. И как Лант повел Шун в дом, оставив Би мерзнуть в повозке.

Лант слушал и все больше хмурился, а когда мальчик рассказал, как управляющий отнес Би в дом, встал и чопорно заявил:

– Не понимаю, почему вы слушаете этого мальчишку. Он либо безумен, либо затеял какой-то не поддающийся разумению обман. Я никогда не слышал ни о леди Шун, ни о ребенке по имени Би. Позовите управляющего домом – у Диксона есть что сказать насчет этих бредней.

– Сядь, – процедил я сквозь зубы. Кто-то помутил его разум, и я мог простить Ланту, что он не помнит ни Шун, ни Би, но я не мог простить, что он оставил Би заботам мальчишки-грума и управляющего, когда я доверил ее ему. – Не говори ни слова. И не уходи к себе, пока я не отпущу тебя.

– Вы смеете говорить со мной в таком тоне, потому что я бастард? Но мое происхождение ничуть не ниже вашего, и я…

– Сомневаюсь. Как тебе прекрасно известно, я принц Фитц Чивэл Видящий, сын будущего короля Чивэла Видящего, и недавно король официально признал это. Так что сиди и помалкивай.

Вот в таких печальных обстоятельствах мне пришлось впервые воспользоваться своим новообретенным высоким положением. Лант минуту неуверенно смотрел на меня, потом поджал губы. Я снял с пояса нож и стал вырезать повязку подходящего размера.

– Так это правда? Вы и есть Одаренный Бастард?

Это воскликнул мальчишка. Он смотрел на меня во все глаза.

– Да.

Тут он сумел удивить меня. На заплаканном лице мальчика расплылась улыбка.

– Так он правду говорил! Он знал. Мой дед всегда это говорил, он ведь вашего отца помнил. Вот он и говорил, мол, всякий, кто Чивэла видел, враз поймет, что вы его сын. Папаша-то с ним обычно соглашался, но, думаю, просто чтобы дед уже успокоился и перестал твердить свое. Господин, для меня честь служить вам, ведь моя семья служила вашей семье много поколений. И я клянусь вам в верности, вам и вашей дочери, принцессе Би. Отныне и до конца моих дней.

– Спасибо. – Что еще я мог ответить мальчику, который вручил мне свою верность и жизнь? Его слова вызвали в моей душе настоящую бурю, но я упрямо отодвинул чувства в сторону и сказал успокаивающим тоном: – Рассказывай дальше, Персивиранс.

– Я говорил от всей души, господин! – В его голосе прозвучала мальчишеская обида на то, что я не принял всерьез его порыв.

– Я знаю, – сказал я. – И теперь мне как раз нужна твоя верная служба. Мне нужно, чтобы ты продолжал говорить. Я хочу услышать все, что тебе известно, каждую мелочь. Рассказывай дальше.

И он стал рассказывать, как на следующий день пришел на урок и там встретился с моей дочерью. И как она поведала ему, что я сделал на ярмарке. Она гордилась мной. Гордилась. Пока парень говорил, я покосился на Ланта. На лице его отражались смешанные чувства. Может, он помнит какие-то обрывки того дня, только без Шун? Но когда Персивиранс заговорил о том, как они услышали шум и учитель пошел посмотреть, что случилось, Лант снова принялся качать головой. Я строго взглянул на него, и он перестал.

Так я узнал, что Ревел погиб, до последнего пытаясь спасти детей Ивового Леса. Положа руку на сердце, я всегда недооценивал этого человека. А потом выяснилось, что Би помогла детям спрятаться в безопасном убежище, но сама осталась снаружи. Персивиранс описал страшную картину, которую застал в конюшне: кто-то перерезал конюхов, застав их за работой, те даже не успели ничего понять. Среди них были его дед и отец. Перешагивая через тела, он добрался до Капризули и оседлал ее. А потом они с Би предприняли отчаянную попытку отправиться за помощью.

Его подробный отчет о нападении на Ивовый Лес заканчивался на том мгновении, когда его ранили. Придя в себя, он едва успел увидеть, как увозят Би. Когда парень вернулся в поместье, конюшня все еще горела, а люди, которых он знал всю жизнь, утверждали, будто его не существует. На этом месте рассказа его снова затрясло.

– Довольно. Не думай пока об этом, Персивиранс. Я знаю, что ты говоришь правду. А теперь, пожалуйста, попытайся вспомнить – но пока ничего не говори – людей, которых ты видел. Припомни все, что сможешь, о каждом, а потом, когда будешь готов, опиши их мне.

Благодаря Чейду я знал, что это лучший способ добиться подробного описания от человека, не обученного докладывать так, как он обучил меня. Если начать задавать вопросы вроде: «Он был высокий? С бородой или бритый?» – то необученный человек может невольно присочинить то, чего не видел.

Мальчик молчал, а я тем временем перевязывал его плечо. Рана воспалилась, но не сильно – могло бы быть и хуже. Закончив, я помог ему надеть рубашку, потом принес еды и еще бренди.

– Сначала выпей. Одним глотком. А потом ешь и рассказывай.

Он послушно опрокинул бренди, закашлявшись даже сильнее, чем после первых порций, и поспешно зажевал спиртное куском хлеба, чтобы отбить вкус. Я ждал. Он был почти что пьян, как я и хотел, – в таком состоянии мысли текут свободно, не стесненные ограничениями.

И он поделился со мной наблюдениями, каких и следовало ожидать от конюха. Лошади серой масти, странные белые седла… А у мужчин – кажется, на них были кольчуги, – лошади крупные… И седла их смахивали на калсидийские.

Говорили враги на чужом языке. Я ничего не спросил, но мальчик сам вспомнил, как какой-то человек на лошади кричал: «Кринцен, кринцен!»

Кар инсе йен. «Всем сидеть» по-калсидийски.

Калсидийцы в Бакке. Вооруженный отряд налетчиков? Который проехал через Шокс и Фарроу только для того, чтобы напасть на уединенное поместье в Бакке и украсть мою дочь? Это звучало совершенно бессмысленно… пока Персивиранс не рассказал, как женщина с добрым лицом, явившаяся вместе с захватчиками, стала расспрашивать о бледном мальчике или юноше. Тогда я понял, кто был им нужен. Нежданный Сын, мальчик, которого посланница Шута заклинала меня найти и защитить. Я по-прежнему не догадывался, где его искать, но теперь картина начала проясняться. Они решили взять заложников, чтобы обменять их на Нежданного Сына. А кто лучше подходит на эту роль, чем дочь хозяина дома и благородная дама?

Когда Персивиранс рассказал, что некоторые из чужаков – те, что были безоружны, но заодно с воинами, – были на диво бледные, со светлыми волосами и бесцветными глазами, кровь застыла у меня в жилах. Неужели это те, кто преследовал посланницу? Ну конечно. Она же говорила, что за ней гонятся. Безумные предостережения Шута наконец обрели зловещий смысл. Эти бледные люди, должно быть, Слуги из Клерреса. Шут предупреждал, что они идут по следу посланницы. А может, и по его следу? Что, если для них так же важно разыскать самого Шута, как и его Нежданного Сына? Вдруг они решили, что я нашел Шута и спрятал его в Ивовом Лесу? Может, это его они здесь искали? Но при чем тут калсидийские солдаты? Возможно, это наемники… И как им удалось проникнуть так далеко на земли Шести Герцогств, до самого Бакка, незамеченными? Королевские дороги патрулируют солдаты большей частью для того, чтобы отбить охоту у разбойников подстерегать путников, но в их обязанности также входит докладывать обо всех необычных происшествиях. Такой большой верховой отряд, явно состоящий из чужеземцев, более чем необычен. О нем должны были доложить. Если бы запомнили.