не виновата, можешь убить меня, но отпусти ее! — прошептал Ник окровавленными губами.

— Отпустить? Ха! Эта будет тогда слишком легкая смерть для тебя! Вы умрете вместе! — ее смех разлетелся по окрестностям, отдаваясь эхом в деревьях.

— Тереза, прошу, можешь делать все что хочешь со мной, я не издам ни звука!

— Нет! Марк, забери Джессику у него и пристрели ее на его же глазах!

— НЕТ! — в ужасе закричал Ник, крепко прижимая девушку к себе.

— Почувствуй то, через что прошла я! Почувствуй мою боль! Марк, быстрее!

Мужчина подошел к Нику и начал оттаскивать от него девушку, которая даже, казалось, и не дышала. Ее тело было словно мертвое, и лишь еле заметные удары сердца свидетельствовали о том, что в ней еще теплится жизнь. Голова кружилась, перед глазами все было будто в тумане, сил оставалась все меньше, но Ник пытался из последних сил не отпускать Джессику.

— Ты чего копаешься! Быстрее не можешь? — заорала Тереза, отталкивая Марка и сама хватаясь за Джессику.

— Прекрати, отпусти ее Тереза, — прошептал Ник, закрывая собой Джессику.

— Ты думаешь, я тебя послушаю? — безумные глаза женщины просто пугали, рыща взглядом по сторонам. — Марк, отдавай мне оружие! Сходи принеси мне бензина, сейчас же! — совершенно обезумев, с красными от злости глазами прохрипела она.

Схватив пистолет, Тереза начала рукояткой бить Николаса по голове, но мужчина не сдавался. Взбесившись, она нацелила оружие на него.

— Если не отдашь мне ее, умрешь первым сам!

Николас попытался что-то ответить, но понял, что просто не может: силы покидали его с неимоверной скоростью, сколько бы он ни хотел держаться, его тело подводило его.

— Значит, не выполнишь то, что я говорю? — взревела женщина, ее безумный крик эхом разошелся по ночному небу.

Послышался выстрел. Ник закрыл собой Джессику, молясь, чтоб пуля не задела ее. Он ожидал еще одной боли, но вместо этого почувствовал, как чье-то тяжелое тело упало рядом. Приподняв голову, он удивленно посмотрел на Терезу. Из ее груди сочилась кровь, тело вздрагивало. Она пыталась что-то сказать, но, по-видимому, не могла. Наклонившись, Ник услышал ее последние слова:

— Я н-не ж…жал…ею о содеянном, те…перь я м…м…могу встретиться с ними…

Ник смотрел на умирающую женщину, чувствуя внутри ужасающую пустоту и боль. Прежде чем потерять сознание, он еще услышал крик Питера:

— Николас, Джессика!

Джессика приоткрыла веки, и первым, что она увидела, был забинтованный Николас, смотрящий на нее с надеждой. Поодаль от него стояла Мэри со слезами на глазах. Не совсем понимая, что происходит, девушка попыталась встать, но муж уложил ее обратно. Во рту был привкус стали, язык словно опух и присосался к небу. Проглотив ком в горле, она прохрипела:

— Воды…

— Подожди, не шевелись, я все сделаю сам, — прихрамывая, Ник подошел к тумбочке, чтобы налить стакан воды.

— Господи, слава богу, что ты пришла в себя, я схожу за врачом, — прошептала Мэри, поцеловав девушку в щеку.

Она убежала, а Ник стоял возле стола, пытаясь поднять графин. Одна его рука была забинтована, делал он все медленно, морщась от боли. Но его взгляд был полон любви и облегчения.

Джессика приподнялась на локтях и с помощью Ника выпила всю воду, подавившись ею.

— Пей медленно, вот так вот, молодец, а теперь ложись.

Джессика была словно в трансе, еще ничего толком не соображая. Не соображая, что она делает в больнице, почему муж в таком состоянии. Словно какой-то кусочек пазла ее жизни пропал, и она не могла найти его, чтобы собрать картинку целиком.

Девушка впала в забытье, ее мучили кошмары, ужасные картины сменяли друг друга. Несколько раз она просыпалась с криками, но увидев Ника рядом, вновь молча засыпала.

— Любимая, ты проснулась?

Джессика открыла глаза, секунд десять пыталась прийти в себя, а потом ее глаза расширились от ужаса и страха, когда она вспомнила, что было в последние несколько дней. Прижав руки к животу, она с мольбой посмотрела на Николаса.

— Мой малыш? — голос ее сорвался, и она заревела.

— Тихо, любимая, все в порядке, они живы.

Услышав такое, она со слезами на глазах посмотрела на него.

— Правда, все хорошо?

— Да, любимая, все в порядке, — он с нежностью в глазах погладил ее по щеке.

— Слава богу, я думала, потеряла его, — и она зарыдала еще сильнее от радости.

Николас облегченно вздохнул и крепко приобнял жену. Она не приходила в себя уже несколько дней, и врачи опасались, что таким темпами она навредит и себе, и детям, питаясь целую неделю одними лекарствами.

— Все хорошо, ну-ну, не плачь, это вредно для малышей.

— Малышей? — всхлипнула Джесс.

— У нас двойня, — радостно сообщил тот.

Джессика шокировано на него посмотрела и погладила еще плоский живот.

— Ты хочешь сказать, во мне живут два крохотных создания?

— Да, наши дети, сидя вот тут, счастливо спят.

Ник с любовью погладил ее живот, мечтая уже поскорее увидеть их.

— Кушать хочешь?

— Да, очень!

Джессика видела, как ее муж все для нее готовит, неуклюже пытаясь справиться одной рукой. Его плечи были поникшие, а голова сильно опущена. Он страдал. Они оба знали, из-за чего.

Тереза.

Но Джессика не хотела начинать разговор, понимая, что ему нужно время, чтоб привыкнуть ко всему этому. Нужно перетерпеть ту боль, что ему причинили, и она собиралась ему в этом помочь. Она будет рядом с ним всегда и до конца. Что бы ни случилось, но она не позволит ему пройти через такой ужас снова.

Встав со своего места, Джессика медленно подошла к Николасу и обняла его сзади. Настолько крепко, насколько позволяли ей ее силы.

Ник замер, не поворачиваясь, и девушка почувствовала, как его плечи задергались от рыданий. Все, что он держал в себе последнюю неделю, все вырвалось наружу. Он плакал, не пытаясь заставить себя прекратить. Слезы душили его, а на душе образовалась ужасная пустота.

Но Джессика была рядом с ним. Отныне это будет ее целью, быть всегда с ним.

— Я люблю тебя, Николас. Я и наши дети попытаемся сделать тебя самым счастливым мужем и отцом. Мы будем всегда рядом, вот так вот обнимать тебя и защищать.

Николас повернулся к ней и, наклонившись, поцеловал, вложив в свой поцелуй всю свою любовь, отчаяние, боль, грусть и надежду.

— Я люблю тебя, Джессика. Спасибо, что ты появилась в моей жизни. Ты моя надежда, мой яркий луч в моем темном прогнившем мире.

Эпилог

Три года спустя

— Элизабет, Стефани, прекратите изводить Кэтрин и бедного щенка, — Джессика сидела в беседке, уютно устроив свои ноги на