Девочки бегали за маленьким щенком, а гувернантка Кэтрин — за ними. Девушка начала работать у них недавно, и как теперь показалось Джессике, это ненадолго. С этими чертенятами ни одна нянька не могла усидеть. Максимум их хватало всего на две недели. Пока только Кэтрин выдержала месяц, и Джесс надеялась, что она сможет и дальше все вытерпеть.

Девочкам недавно исполнилось по два года. Казалось бы, что вот они стали еще на год старше, и проблем станет меньше. Так нет же, все стало еще хуже! С ними невозможно было справиться, и это сводило Джессику с ума: дочки были упрямые и непослушные, все в своего отца!

— Любимая, не кричи на них, пусть играют, Кэтрин наоборот это нравится! Разве ты не видишь, как она счастлива? Она просто боится, как бы щенок их не укусил.

Неожиданное появление Николаса, как черта из табакерки, напугало ее, и она обронила моток шерсти. Посмотрев на него с упреком, Джесс подняла клубок обратно и снова начала вязать пинетки.

— Ей надо бояться того, как бы они щенка не убили, а не наоборот. Эти не дети, это маленькие дьяволята. Они никого не боятся, разве что только иногда тебя, — хоть она и говорила строго, но она любила своих девочек безумно.

Николас разразился смехом, услышав ее тираду. Ее беременность делала ее раздражительной, но в этом было свое очарование. Красивее женщины для него сейчас не было на свете. Вот оно, его счастье: круглая, неуклюжая, сварливая, немного безумная, но его любимая женщина.

— Как поживает мой сын? — с любовью погладив круглый живот жены, он присел рядом.

— Хорошо, он говорит, что скоро появится на свет. И будет так же издеваться надо мной, как и его сестренки.

— О, наша мамочка злая, смотри, сынок, будь паинькой, а то уйдет она от нас! — шутливо отругал он еще не родившегося ребенка.

— И правда уйду, будешь отцом-одиночкой, — буркнула Джесс.

Николас улыбнулся, разлохматил ее волосы и сделал что-то наподобие гнезда и, не удержавшись, рассмеялся, схватившись за живот.

— Прекращай смеяться, — толкнув его локтем по животу, девушка обиженно надула губы. — Я не шучу, уйду и все!

— Не бросай ты нас, мы будем послушными, обещаю! И кстати, ты можешь уйти только в одно место!

— Куда?

— Только разве что в мои объятия, больше никуда! — он с широченной улыбкой раскрыл свои руки.

Джесс несколько секунд сидела, обиженно надув губки, а затем со смехом бросилась в его объятия.

— Вот так вот можешь всегда уходить!

— Ох, у меня иногда чувство, что у меня не два ребенка, а нет, не три, а четыре!

— И все четверо любят тебя до беспамятства!

— Ну, я не уверена, люблю ли я вас, — хихикнула девушка.

— Кстати, Питер ждет не дождется, когда родится наш сынок, он уже мне все уши прожужжал, что купит ему и куда отвезет.

— Ну, ему поскорее хочется стать крестным отцом. Ник, а не пора ли ему жениться?

— Дорогая, если этот бабник женится, то я стану твоим рабом на всю жизнь!

— Хм, неплохая идея, вот только благополучно рожу, и сразу найду ему девушку. Ну что, ты готов стать моим рабом?

Он засмеялся и поцеловал ее в губы.

— Моя Госпожа, я на веки вечные согласен им быть и в этой жизни, и в последующих, лишь бы ты была всегда рядом.

— Я люблю тебя, мой личный раб!

— А я тебя, моя единственная госпожа, спасибо за это счастье, любимая!

— Папа, мама!

Маленькие девочки, завидев обнимающихся родителей, с визгом бросились к ним. Сад наполнился счастливым смехом детей и их родителей. Больше не было никакого грустного плача неизвестной женщины. Теперь в этом доме обитало только одно.

Счастье, пропитанное любовью.