не мужеством так почитающееся в светских кругах, особенно у дам, одним словом – ничего особенного. Выразительность его глаз легко улавливалась не всегда, но так же неповторимо как у всех людей. Одна мысль провозгласила первенство, а именно та опечаленная чужой смертью дама, не покидала душу джентльмена, даже когда она была покрыта траурным нарядом и, находясь в неприкосновенности, она воспламеняла жуткий интерес, желание познать, и вербально утешить. И может быть, одно из тех ритуальных писем достанется ей, ее руки развернут и губы прошепчут…что же. “Граф Краусвеа, хозяин графства и обитатель замка Краусвеа, со всем почтением оповещает вас о своем прибытии, в скором времени надеется, с вашего позволения соизволить ознакомиться с… (далее фамилии и титулы из известной книги баронетов)”. Сухо, но это могло быть отличным началом, в то же время оно может сыграть не последнюю роль среди здешних богачей. И Геральд осек себя на скрытой мысли, попытался отодвинуть ее в немой ящик, уж слишком много всевозможных забот, неразрешенных вопросов, а еще тут платоническое влечение к человеку, которого он вовсе не знает, быть может, это и притягивает. Давно за полночь, Геральд задувает свечу, как, тогда не раздеваясь ложиться на диван, укрывается пледом, еще некоторое время смотрит в сторону двери, ожидая, что вот-вот явится привидение, закрывает глаза, тут же открывает, но он один, тогда снова прикрывает веки и, отбросив мысли…засыпает.

Но через семь, шесть часов отдыха, оказывается разбуженным стуком, раздававшимся, будто со всех сторон. А после шум молотка, и другие не менее приятные музыкальные инструменты. Недавно никто и слыхом не слыхивал о сэре Краусвеа, а сейчас, еще роса не засверкала под выходящим солнцем, как рабочие начали упорно трудиться, латать дыры, бороться с зарослями, приводя в порядок сад. Чем изрядно всколыхнули чувства недоброжелательности, но за неимением альтернативы, явных и косвенных улик против происходящего, Геральд более не менее успокоился. “Лучше сейчас, чем никогда” – подумал он, накинув на плечи плащ. И не успел он выйти из комнаты, как перед ним повсюду начали сновать люди, кто-то пробегал мимо, не удостоив внимания, а иные низко кланялись и тут же скрывались из виду. Суматоха, беспорядок царили во внутреннем помещении замка, можно даже сказать вовсе нескромно – это был хаос, но это слишком.

Джентльмен ни на секунду не желал оставаться в замке, наполненным трудолюбивыми пчелами. После недолгих раздумий он направился в сад, которому к тому времени уже сделали модную стрижку. В зеленеющей лагуне довольно спокойно. Граф употребил плащ в виде одеяла, прилег на него и без посторонних раздражителей смотрел на после пасмурное небо. Кое-где плыли серые облака, ультрамариновая лазурь с добавлением белил с помощью сухой кисти нанесены десницею Творца, словно перина, так можно охарактеризовать виденный им пейзаж. В дополнении к выше сказанному, утренний свет бледными оттенками осыпал сущее невидимой пыльцой, придавая нежный налет, гармония, жаль, но не останется в памяти тот неповторимый день, как и все дни не похожи друг на друга. Сквозь полусон, когда еще не делаем шаг, а только заносим ногу в мир сновидений, умиротворенному графу стали вдруг слышны молитвы, песнопения, неустанно коими ангелы хвалят Бога. И вправду не было иллюзией слышанное им пение. Он отчетливо воспринимал женский голос, читающий молитвы, в одной из комнат замка. Никто не мешал Геральду следовать за голосом. Тихо прижавшись к стене под маленьким окошком, он начал прислушиваться.

– Господи, услышь рабу твою, внемли словам сердца моего, и даруй успокоение скорбей души моей. Да придай спасение чрез прощение Твое, не устрашусь я зла, не заплутаю в сетях уныния, гордыни, чревоугодия и сладострастных мечтаний, не покину предела света и с каждым искушением лишь окрепнет вера моя.

Виден свет во всех творениях Бога милостивого, добродетелью живущие, молитвы благо воздающие, истины страждущие…

Прости меня, Даниэлу…

Геральд с упоением слушал, дивился. Вдруг его будто осенило, или передернуло, и он что есть сил, помчался в замок. Пылко ворвался в гостиную, добрался до той комнаты, возле которой, недавно застывал в оцепенении. Он сделал эти на первый взгляд не уравновешенные действия, не для того, чтобы увидеть ту, что была подобно духу, отнюдь нет, у джентльмена возымели соображения иного плана, а именно, тот факт, что рабочие, безудержно стучащие по всем уголкам замка, могли бы ненароком заглянуть в ту комнату. И, безусловно, трагедией обернулось бы та опрометчивость. И он отсек на корню все планируемые попытки. Рабочие уже украдкой подбирались, но Геральд устоял, встал, словно страж около двери. Не скрою, у него также воспылало любопытство, как только его план по “спасению” обернулся удачным. Однако сломить его усилия эдакая мелочь просто не могла.

Невесть, откуда предстал кучер, он держал шляпу в руках, в его голосе звучат нотки неуверенности, как-то особенно сам на себя не похож.

– Доброе утро сэр. Сегодня вы куда-нибудь отправитесь?

– Утро на лицо, но вот добра меньше чем хотелось бы. Думаю, нет, поездок было более чем достаточно, но для вас у меня есть одна работа, хотя нет, пара обязанностей. Во-первых: стойте здесь и стерегите дверь, чтобы никто не смел в нее войти. Во-вторых: на столе, в кабинете лежат письма, вам нужно будет благополучно отправить их адресатам. Вам всё ясно?

– Да, но… – растерянно пробубнил кучер.

– Что еще?

– Как я сделаю эти два поручения сразу.

– Включите воображение, вам же как-то удается управлять одновременно двумя лошадьми. Так что же? – сэр Краусвеа нередко любил сваливать на слуг работу, которая не подходит им по должности, а иному и по уму. – Кто-то непременно должен разобраться в этой стройке, еще немного и у меня вместо одного замка станет два. И не удивлюсь, если они еще вдобавок все французы и по-английски знают только несколько слов.

Кучер как обычно пропустил мимо ушей ту тираду, изложенную своим господином.

– Сэр, я, кажется, слышу чей-то голос.

– Не отвлекайтесь. – сказал Геральд и повернувшись направился из гостиной на поиски главаря банды старателей. – Если бы мы были столь благодарны…

Как нестранно, в своей речи джентльмен немного слукавил, сказав, что намерен руководить рабочими, “Пускай делают, что считают нужным, лишь бы новую Вавилонскую башню не соорудили, языками тогда они точно не отделаются” – подумал он про себя.

Далее следует поведать об истинной причине приезда Геральда, покупки графства и преодоление последующих неурядиц. Начну с того, а вернее некой особенности характера, двойственность натуры графа: иногда он всматривается во всё виденное, как дитя, словно в первый раз, его всегда завораживала природа, люди (особенно