Лиза из Урюпинска тоже впечатлилась вываленным на стол изобилием. И было непонятно, чего в её глазах больше. Восторга или недавнего испуга. Похоже, что растущее первое побеждало предыдущий негатив.

— Сергей, чего ты стоишь? — пришедшая в себя Лида, вспомнила, что она начальница, — Давай тарелки, пока еще всё теплое! Зря что ли я всё это на такси везла!

После полной тарелки картошки с мясом есть уже не хотелось. Не поддавшись на завидущий взгляд, которым "племянница" поедала расставленное на столе богатство, я от продолжения пиршества решительно отказался. В том, что голодающая Поволжья сейчас запросто сметёт треть, а то и всю половину находящейся здесь еды, я ничуть не сомневался. Как не сомневался и в том, что потом она всю ночь будет дристать в тридцать три струи. Не считая мелких брызг. Нет, таких фейерверков нам не надо. Этой ночью я твёрдо намеревался выспаться.

— Ты за Лизу не решай! — прикрикнувшая на меня Зуева явно намеревалась хлебосольной щедростью загладить перед девчонкой свою недавнюю выходку, — Её откормить как следует нужно! Ребёнок худой, как после блокады!

Елизавета заботливую тётеньку не перебивала. Надо полагать, в отличие от меня, она рассчитывая на продолжение банкета. Судя по поволоке, подёрнувшей её взгляд, на Лидию Андреевну она уже не обижалась. Она уже предвкушала праздник своего впалого живота.

— Глисты у неё, вот и худая! Она уже достаточно поела! — решительно пресёк я гастрономический заговор, суливший мне незабываемую ночь. Ночь, полную суеты и сортирного веселья.

После моего, сколь откровенного, столь и неожиданного заявления покраснели обе мои гостьи. Если уроженка Урюпинска, задохнувшись от возмущения, рассерженно пучила на меня глаза и впалые щеки, то моё руководство, не скрываясь, крутило указательным пальцем у виска.

— Сам ты...! — вдруг вскочив, взвизгнула Лиза, — Это у тебя глисты! Дурак! — возмущенно притопнув цыплячьей ногой, она рванула из кухни, теряя на ходу тапки.

— Видишь! — кивнул я Зуевой, — Она еще и нервная! — Потом прищурился и перевёл стрелки, — А, может, это она от того, что ты её так напугала?

Вовремя привитое собеседнику чувство вины, порой творит чудеса. И в этот раз импровизация меня не подвела. Лида опять смущенно покраснела и не скрывая душевного расстройства, опустила голову.

— Душа моя, ты извини, но мне нужно её успокоить! — я встал с табурета и подойдя к Лиде, ласково обнял её. — У неё сегодня месячные впервые пришли, а тут еще ты в ревность ударилась! Как-то всё один к одному и сразу всё так некстати.

Приподняв Лидию Андреевну со стула и не размыкая объятий, я повел ее в сторону прихожей.

— Ты прав, Сережа, — лицо моей начальницы немного просветлело, видимо, версия с внезапными менстрами юной урюпчанки её устроила больше, чем последствия от собственной безобразной выходки, — В этом состоянии её лучше не тревожить. Ты проводи меня, пожалуйста!

Я помог Лиде одеть пальто, а потом, чуть поколебавшись, принялся и сам одеваться. За душевно проявленную заботу надо было отплатить таким же добром. Выйдя на улицу и прогулявшись под руку одну остановку, мы расстались. Посадив начальницу в автобус, я поспешил домой. Открывая ключом дверь, я уже знал, что я завтра буду делать помимо исполнения своих прямых служебных обязанностей.

В квартире было темно. Смыться девчонка не могла, дверь я закрыл на нижний замок и без ключа выйти было невозможно. Я прошел в зал и щелкнул выключателем. "Племянница" из Урюпинска сидела на диване, зажав руки между колен. Глаз на меня она поднять не сочла нужным. Девчонка была с характером.

— Ты чего расстроилась? — сел я рядом, — Думаешь, мне тебя обидеть захотелось? Или я тебе котлет пожалел? — девчонка продолжала напряженно молчать, — Я когда в армии служил, так насмотрелся, как молодые бойцы, сожрав пол-посылки, потом сутки напролёт дрищут. Это при том, что у них рацион дневной был. Завтрак, обед и ужин. А что с тобой было бы после твоей голодухи? Так и умереть запросто можно! — я осторожно взял в руки беспризорную ладошку. — Я завтра утром на работу уйду, а ты понемногу отъедайся и спи. Договорились?

Пельменница какое-то время сосредоточенно подумала, потом согласно кивнула.

Тиранить на ночь неприятными вопросами я её не стал.

— Пошли, покажу, где спать будешь, — я встал и направился во вторую комнату. — Лизавета помедлила, потом поднялась и двинулась за мной.

Выдав ей свежую простынь и наволочку, я забрал с тахты свой комплект белья и пошел стелиться на диване. Уже засыпая, успел подумать, что творить добро хоть и приятно, но немного хлопотно.

Утром, стараясь не шуметь, я привел себя в порядок и позавтракав лидиными котлетами, поехал на службу. Заглядывать в соседнюю комнату к Елизавете из Урюпинска я не стал. Ночью, сквозь сон я пару раз видел мелькнувшую тень в сторону удобств и обратно. Ладно, пусть отсыпается.

С кормящей начальницей мы пересеклись в коридоре, по пути на оперативку.

— Как она? — семеня сбоку, поинтересовалась Лидия Андреевна.

— Кто? — недоуменно повернулся я к ней.

— Чего придуриваешься! — зашипела мадам Зуева, — Лиза, племянница твоя. Как она?

— А чего ей будет? — пожал я плечами, — Когда уходил, она еще спала. Сейчас, наверно котлеты твои точит. Я тоже двумя оскоромился. Вкусно, спасу нет!

Быстро оглядевшись по сторонам и никого не заметив в коридоре, я благодарно шлёпнул Лидию Андреевну по её тугой руководящей заднице. Испытав при этом возвышенное эстетическое чувство. Котлеты и взаправду были превосходными.

Сегодня главный следственный начальник Октябрьского РОВД майор Данилин отверг привычный ритуал. В мою холку он вцепился сразу, не размениваясь на очередность и субординацию.

— Ты скажи мне, Корнеев, может мне тебя самому пристрелить?! — очень тихо и без малейшего милосердия глядя мне в глаза, спросил он.

При первых его словах оживившиеся было коллеги, почти сразу затихли и съёжились. Товарищи по борьбе с преступностью сразу вдруг стали безмолвными и почти бесплотными.

— Ты почему вчера самовольно покинул место службы? — звенящим шепотом продолжал вопрошать начальник отделения, — Поставил раком весь райотдел и ушел! Меня Дергачев из-за тебя почти час, как пионера воспитывал! — ноздри Алексея Константиновича нервно трепетали, как у орловского жеребца после финального забега на ипподроме.

— Ты в курсе, Корнеев, что вчера из городской прокуратуры по твою душу приезжали? — товарищ майор